Георгий Береговой
Шрифт:
Красноречивая и откровенная цитата из книги Н. П. Каманина «Скрытый космос»:
«29 января 1964 года.
Все космонавты встретили это решение (об ускоренной подготовке Георгия Тимофеевича Берегового для полета на корабле «Восток» – Авт.) в штыки, они великолепно понимают, что это им очередная пощечина, и они ее запомнят. Я был категорически против зачисления Берегового слушателем, но решение Военного Совета нужно выполнять».
Несмотря на все страхи и опасения, на неприятие со стороны космонавтов и первого, и второго отряда Николай Петрович Каманин все-таки решил дать шанс Георгию Тимофеевичу Береговому слетать в космос. 3 февраля 1964 года Каманин рассмотрел и утвердил план индивидуальной подготовки полковника Берегового, рассчитанный на 10 месяцев. Реально же курс общекосмической
«Многие отнеслись к Береговому с ревностью, – вспоминал космонавт Алексей Станиславович Елисеев. – В то время космические полеты считались уделом молодых Кроме того, в отряде были кандидаты с уже пятилетним стажем, и вдруг появляется человек, который может их опередить. Вполне понятные эмоции. Но Георгий Тимофеевич быстро вписался в молодой коллектив. Он сразу стал жить нашей жизнью: слушал лекции, тренировался в управлении кораблем, прыгал с парашютом, занимался физкультурой. Он был общителен, любил шутить и скоро расположил к себе остальных».
Георгий Береговой с честью выдержал все вступительные экзамены в отряд космонавтов. Но расслабиться после зачисления «в космонавты» ему не пришлось.
Георгий Тимофеевич позднее вспоминал:
«Когда я пришел в Центр, за спиной у меня было сорок три прожитых года, из которых двадцать восемь лет пришлось на летную практику. Казалось бы, подобное соотношение чисел само по себе уже должно устранить все опасения по части накопленной организмом закалки и выносливости. Но на деле это оказалось не совсем так…»
Первым и очень серьезным испытанием для летчика Берегового стала обычная физкультура. До зачисления в отряд космонавтов спортивный опыт Георгия Берегового ограничивался дачным волейболом. Еще иногда ему приходилось бегать короткие кроссы по пересеченной местности, когда опаздывал на электричку. Теперь же, как вспоминал позднее сам Георгий Тимофеевич, ему пришлось заниматься и штангой, и гимнастикой, и бегом на длинные дистанции. Пришлось играть в футбол, кувыркаться на пружинящей сетке батута, прыгать с вышки в воду, ходить в лыжные походы, носиться до седьмого пота по теннисной площадке… И это при том, что организм сорокатрехлетнего летчика-испытателя совершенно не был готов к таким физическим нагрузкам. Да и вес был выше возрастной нормы – около девяноста килограммов. Добрый десяток этих килограммов оказался лишним, и медики настоятельно рекомендовали сбросить его путем интенсивных физических нагрузок.
Вот тут-то Георгий Тимофеевич впервые почувствовал, как может не хватать воздуха не где-то там, на знакомой ему заоблачной высоте, а прямо здесь, на земле. «После короткой стометровки по гаревой дорожке, – рассказывал позднее Береговой, – я чувствовал, как сердце вот-вот выпрыгнет из груди, и вспоминал об обыкновенной, осточертевшей за долгие годы (испытательной работы – Авт.) кислородной маске, как о желанной, но несбыточной мечте. Никогда я еще не чувствовал себя столь отвратительно беспомощным. Виду, разумеется, я не показывал, но легче от этого не становилось. Выносливость, которую я считал гарантированной почти тридцатью годами интенсивной летной практики, оказалась в здешних условиях мифом. Я понял, что все познается только в сравнении…»
Выработанной годами и безотказно служившей Георгию Тимофеевичу в кабине реактивных самолетов физической закалки оказалась явно недостаточно ни на теннисном корте, ни на футбольном поле, ни в спортивных залах Звездного городка. Сил и выносливости на первых порах не хватало. Спасал только характер и выработавшаяся на фронте и на испытательной работе привычка никогда не пасовать перед трудностями и не сдаваться.
Береговой решил для себя: за полгода тренировок нужно догнать тех, кто на десять с гаком лет моложе, и физически подготовиться к космическому полету. А иначе зачем было вообще идти в отряд космонавтов? Чтобы теперь сойти с дистанции из-за обычной физической подготовки? Позднее он рассказывал, что просто заставил себя хотеть физических нагрузок. Внушил себе, что получает от них немалое удовольствие. Каждый день. Каждую минуту. Всегда…
Георгий
Так уж получилось, что Георгий Береговой, прославленный ас и испытатель авиационной техники, до прихода в отряд космонавтов не умел плавать. В Звездном городке Георгию Тимофеевичу пришлось не просто научиться держаться на воде, но и освоить на достаточно высоком уровне некоторые стили плавания. Он научился плавать, прыгать с вышки и сдал комплекс нормативов по плаванию на второй спортивный разряд. За четыре месяца освоил «брасс» и во время тренировок стал проплывать до полутора тысяч метров.
Кроме спортивной подготовки были еще тренировки на перегрузки на центрифуге, испытания выносливости в термо-, сурдо– и барокамерах, прыжки с парашютом, специальные тренировки на выживание в различной местности – от заполярной зоны до жарких безводных пустынь.
Как и для слушателей из первого отряда космонавтов, специальные тренировки для Георгия Берегового начались с серии парашютных прыжков. Прыжки с парашютом дают будущему космонавту навыки, которые понадобятся ему в течение всего времени полета на космическом корабле. Кроме того, поскольку Георгий Береговой пришел в отряд космонавтов в самом начале 1964 года, ему предстояло пройти подготовку к полетам на единственном на то время летавшем в космос советском космическом корабле – на «Востоке». А для полета на этом типе космических кораблей космонавту непременно нужно овладеть навыками парашютирования. Во-первых, при аварийном катапультировании до старта или во время старта ракеты-носителя космонавт космического корабля «Восток» затем должен спускаться на парашюте. Во-вторых, при штатной посадке космического корабля «Восток», непосредственно перед приземлением спускаемого аппарата, когда «Восток» уже будет лететь в атмосфере Земли, космонавт катапультируется и опускается на землю на парашюте. Поэтому отряд слушателей – космонавтов для полетов на «Востоках» должен был в обязательном порядке пройти самую полную программу парашютной подготовки – прыгать на сушу и на воду, днем и ночью, на пересеченную местность и на лес. За двадцать летных дней в течение шести учебных недель и Георгию Береговому, и каждому из его коллег-космонавтов предстояло выполнить не менее чем по сорок прыжков.
Балансируя при свободном падении в воздухе руками и ногами и заставляя тем самым тело принимать различные положения, Береговой и его товарищи по отряду космонавтов постепенно накапливали те самые навыки, без которых никак не обойтись в кабине настоящего космического корабля, летящего по орбите. Самым трудным оказалось «переучить» сознание с фронтового и испытательского опыта парашютных прыжков на это новое, «космическое» восприятие парашютной подготовки. Но Георгий Тимофеевич справился и с этой задачей. От прыжка к прыжку его действия в воздухе становились все более умелыми и уверенными. Но в воздухе никогда нельзя расслабляться…
«Чрезвычайное происшествие, – вспоминал позже Береговой, – подкараулило меня не здесь, не на участках свободного падения, а в последние секунды перед приземлением, когда купол парашюта был раскрыт. Раскрылся он, правда, не совсем удачно: одна из строп зацепилась мне за ногу. Вырвав кольцо, я совершил непростительно грубую ошибку: слишком резко убрал руки. Лямки парашюта прошли у меня между ног, и левая нога попала в ловушку – теперь я падал на землю спиной вниз. Такое приземление ничего хорошего не сулило: внизу горбилась обледеневшая, твердая, как камень, земля. В лучшем случае травма позвоночника – и тогда прости-прощай не только мечты о космосе, но даже и небо. Выручила быстрота реакции. Секунды были считаные, в них не оставалось места ни для эмоций, ни для прикидок и рассуждений – действовать требовалось немедленно, с ходу. В какую-то долю секунды я оценил ситуацию и нашел единственно верное решение. В следующее мгновение я уже действовал как автомат: точно и быстро. Но и время не стояло на месте, оставшиеся до земли секунды как бы лишились своей обыденной емкости, слившись в короткую пулеметную очередь. Время для меня как бы съежилось, как бы потеряло привычную протяженность, свернувшись в какой-то клубок… Ногу удалось освободить перед самой землей. И часы вновь затикали в своем раз и навсегда размеренном ритме».