Георгий Седов. Гарантирую жизнью

Тюрин Николай

Гошка догадался:

– Пила, что ли, всю ночь? Лыка не вяжешь…

Феофанова остановила его судорожным жестом, сделала глубочайший вдох, вместе с которым вернулся дар речи.

– А зачем тебе это?

– Чего? – не понял Гошка.

– Зачем тебе учиться?

– Сказал, значит, надо, – насупился Гошка.

Феофанова притворно отвернулась и с увлечением продолжила полив клумбы. Гошка переступил с ноги на ногу.

– Я не понял. Смогёшь?

Феофанова покачала головой:

– Ты хамишь, тычешь взрослым, стоишь тут, сунув руки в карманы, и…

Гошка вынул руки из карманов, подошёл к ней с другой стороны,

выпрямился.

– Простите меня, пожалуйста.

Это мгновенное преображение поразило Ольгу Феофанову не меньше просьбы на столь быстрое обучение, но она сдержала эмоции и спокойно посмотрела Гошке в глаза.

– Я – смогу. Но чтобы ты смог, нужно очень хотеть.

– Я очень хочу!

– Зачем? Поверь, если я соглашусь тебе помочь, это будет очень трудное путешествие длиной в несколько лет. И я должна знать, что ты не сдашься, не отступишь.

– Я никогда не сдаюсь!

– Это не ответ.

Гошка разозлился.

– Хочу настоящим моряком стать! Плюс покорить!

Феофанова растерялась.

– Плюс?…

– Плюс! Северный плюс! Горб мира!

Ольга усмехнулась, закусив губу. Гошка свирепо смотрел на неё. Если бы в этот момент Феофанова не нашла способ выкрутиться, гордый Седов развернулся бы и ушёл, а Россия лишилась бы одного из своих героев, самых решительных исследователей Севера. Но Ольга смогла. Она закашлялась, жестами попросила постучать её по спине. Гошка от души приложился, да так, что у неё и вправду перехватило дыхание.

– Всё, всё, спасибо, Георгий. Покорение полюса – действительно великая цель. По важности – вполне сравнимая с делами Петра Великого.

Гошка заинтересовался:

– А это ещё что за птица?

Феофанова собрала всю волю в кулак, чтобы не расхохотаться.

– Я расскажу, это очень интересно…

…Ольга Феофанова сдержала слово – рассказала и о Петре Первом, и ещё о многих великих людях России. Обучила Седова грамоте, истории, географии, уделяя ему много сил и времени. И Гошка тоже своё слово сдержал – не сдавался. Несмотря ни на что, не сдавался. Его упорство и талант учительницы дали прекрасный результат – Седов закончил трёхлетнее обучение не просто экстерном, а ещё и с похвальным листом.

Несмотря на это, отец был против дальнейшей учёбы Гошки, так как в семье всегда не хватало денег. Тогда он решил сбежать из дома в Ростов-на-Дону и пойти учиться в мореходные классы имени графа Коцебу. Только учительница знала о задуманном побеге и принесла ему в дорогу корзину янтарных яблок папировок – на удачу.

Глава 4

Ростов-на-Дону оглушил Седова. По сравнению с родным хутором он казался настоящим Вавилоном – многолюдным, непонятным, чужим.

Такое же впечатление произвела и учёба: каждый день у курсантов было по восемь уроков – нагрузка для Седова, который до четырнадцати лет был и вовсе неграмотным, невообразимая. Не только для него это было тяжело. Многие курсанты сдавались, не выдерживая высокого темпа учёбы. Только тут понял Гошка, что кажущаяся простота поступления в мореходные классы (а на первый курс принимали всех, без вступительных экзаменов), может сыграть с ним очень злую шутку. Спасало только то, что Седову очень нравилось учиться. Буквально с каждым уроком, с каждой новой темой он чуть ли не физически чувствовал, что становился на шаг ближе к своей мечте – он будет не просто капитаном, а капитаном номер один.

Положение осложнялось и отсутствием денег: накопленные перед побегом быстро кончились.

Ростов-на-Дону в те годы бурно развивался, становился главным торговым центром юга России. На сделках с сотнями тысяч тонн хлеба, угля, табака делались миллионные состояния. Город рос и в промышленном направлении – постройка судов всех размеров и назначений. Как грибы росли банки, ссудо-сберегательные конторы. Торговали кто чем мог. Город бурлил, деньги делали деньги. Но и цены были аховыми – сумма, которой в Кривой Косе хватало на год, здесь заканчивалась через пару недель.

Седов сразу ограничил свой рацион водой и хлебом, а каждую свободную от учёбы минуту, в основном по ночам, в ущерб сну, посвящал подработке – разгрузке вагонов и барж.

Он с ужасом наблюдал, как один за другим отказываются от учёбы его однокурсники. Кто-то не выдерживал темпа учёбы, кто-то не мог оплатить её. Гошка дал себе твёрдое слово – держаться до последнего. Он с такой страстью вникал во все подробности каждого предмета, что быстро заслужил уважение большинства учителей. Кроме Дмитриева. Знаете, есть в каждом учительском коллективе человек, чьими знаниями и талантом все восхищаются. И так же недоумевают – ну как можно быть таким… гадом?!

Отношения с Дмитриевым у Седова не заладились сразу.

Мало того, что Седов был слабо подготовлен, так и сама проклятая математика, которую как раз и преподавал Дмитриев, давалась в морских классах по сверхинтенсивной программе. То, что в обычной школе проходили за четыре года, здесь изучалось всего за год.

Раздражение учителя стало хроническим после досадного случая. Однажды, через пару месяцев занятий, когда Седов уже был крайне измотан общей учебной нагрузкой и ночными работами, произошло то, после чего желчный и, как позже оказалось, крайне злопамятный Дмитриев взъелся на Гошку не на шутку – Седов заснул на уроке. Дмитриев потребовал немедленного исключения Седова. И только решение директора, лично выслушавшего историю Гошки, его искреннее раскаяние и мнение других педагогов позволили Седову остаться. Во всяком случае, пока. После этого происшествия Седов был вынужден улучшить свой рацион и добавил к воде и хлебу утренний чай с сахаром.

Хватало и других неприятностей. Каждую копейку Седов откладывал на оплату второго полугодия обучения. Одевался в обноски – позволить новую вещь он себе просто не мог. Избегал встреч с товарищами по учёбе, чтобы сэкономить и на развлечениях. Это не могло остаться незамеченным. Сначала он ссылался на занятость, потом отшучивался. Всё это было для него крайне неприятно, но Седов был готов на всё лишь бы учиться дальше и двигаться к своей цели.

Так прошли первые полгода. Приближались каникулы. «Выжившие» курсанты живо делились планами на отдых. Седов зябко кутался в куртку, в которой летом приехал покорять морские классы, и мечтал найти работу, которая позволит ему продолжить обучение.