Геральт (сборник)
Шрифт:
– Я прибыл в качестве посла.
– Ах… – слабо улыбнулась дриада. – Так вот откуда твоя смелость, которую я не хотела бы называть другим, не столь приятным словом. Геральт, неприкосновенность послов – обычай, принятый у людей. Я его не признаю. Я не признаю ничего человеческого. Все человеческое мне чуждо. Здесь – Брокилон.
– Эитнэ…
– Молчи, – прервала она, не повышая голоса. – Я приказала тебя отпустить. Ты выйдешь из Брокилона живым. Не потому, что ты посол. По другим причинам.
– Тебя не интересует, чей я посол? Откуда
– Откровенно говоря, нет. Здесь Брокилон. Ты пришел извне, из мира, до которого мне нет дела. Чего ради мне терять время на выслушивание послов? Что мне любые предложения, любые ультиматумы, придуманные теми, кто мыслит и чувствует иначе, чем я? Какое мне дело, что думает король Вензлав?
Геральт удивленно покачал головой.
– Откуда ты знаешь, что я пришел от Вензлава?
– Это же ясно, – усмехнулась дриада. – Эккехард слишком глуп. Эрвилл и Вираксас чересчур сильно меня ненавидят. Владения других с Брокилоном не соприкасаются.
– Ты многое знаешь о том, что происходит вне Брокилона, Эитнэ.
– Я знаю очень много, Белый Волк. Это привилегия моего возраста. Теперь же, если позволишь, я хотела бы завершить одно дело. Тот мужчина с внешностью медведя, – дриада перестала улыбаться и взглянула на Фрейксенета, – твой друг?
– Мы знакомы. Когда-то я его расколдовал.
– Проблема в том, – холодно сказала Эитнэ, – что я не знаю, как с ним быть. Не могу же я сейчас приказать его добить. Я позволила бы ему выздороветь, но он создает опасность. На фанатика он не похож. Значит, охотник за скальпами. Я знаю, Эрвилл платит за каждый скальп дриады. Не помню сколько. Впрочем, цена возрастает пропорционально падению ценности денег.
– Ошибаешься. Он – не охотник за скальпами.
– Зачем же полез в Брокилон?
– Искать девочку, которую поручили его присмотру. Он рисковал жизнью, чтобы отыскать ее.
– Очень глупо, – холодно бросила Эитнэ. – Это даже трудно назвать риском. Он шел на верную смерть и жив только благодаря лошадиному здоровью и выносливости. Что же до ребенка, то она уцелела случайно. Мои девочки не стреляли, так как думали, что это пак или лепрекун.
Она снова взглянула на Фрейксенета, и Геральту показалось, что ее губы как бы помягчели.
– Ну хорошо. Отметим как-нибудь этот день.
Она подошла к подстилке из лапника. Сопровождавшие ее дриады приблизились тоже. Фрейксенет побледнел и съежился, хоть и не стал от этого меньше.
Эитнэ долго смотрела на него, слегка щуря глаза.
– У тебя дети есть? – спросила наконец. – Я с тобой говорю, дубина.
– А?
– Кажется, я выражаюсь ясно.
– Я не… – Фрейксенет отхаркался, закашлял. – Я не женат.
– Меня не интересует твоя семейная жизнь. Я хочу знать, в состоянии ли ты что-либо выскрести из своих ожиревших чресел. О Великое Древо! Ты хоть одну женщину сделал беременной?
– Э-э-э… Да… Да, госпожа, но…
Эитнэ небрежно махнула рукой и повернулась к Геральту.
– Он останется
– Благодарю тебя, Эитнэ, – поклонился ведьмак. – А… девочка? Как с ней?
– Почему ты спрашиваешь? – Дриада взглянула на него своими холодными серебряными глазами. – Ты же знаешь.
– Она не обычная деревенская девочка. Она – княжна.
– Это не производит на меня впечатления. Никакой разницы.
– Послушай…
– Ни слова больше, Гвинблейдд.
Он замолчал, прикусив губу.
– Что с моей миссией?
– Я выслушаю тебя, – вздохнула дриада. – Нет, не из любопытства. Просто ради того, чтобы ты мог явиться к Вензлаву и получить плату, которую он тебе, вероятно, обещал за то, что ты доберешься до меня. Но не сейчас, сейчас я буду занята. Придешь вечером к моему Дереву.
Когда она вышла, Фрейксенет приподнялся на локте, застонал, кашлянул, плюнул на ладонь.
– О чем это она, Геральт? Почему я должен здесь оставаться? И что она имела в виду, когда говорила о детях? Во что ты меня впутал, а?
Ведьмак сел.
– Сохранишь голову, Фрейксенет, – сказал он утомленно. – Станешь одним из немногих, которые выбрались отсюда живыми, по крайней мере за последнее время. И станешь отцом маленькой дриады. Может, нескольких.
– Чего? Стать племенным производителем?
– Называй как хочешь. Выбор у тебя ограниченный.
– Понимаю, – буркнул барон и сладострастно улыбнулся. – Ну что ж, видывал я пленных, работающих на рудниках и копающих каналы. Из двух зол предпочитаю… Лишь бы сил достало. Их тут немало…
– Перестань глупо лыбиться, – поморщился Геральт. – Ишь размечтался. Пусть тебе не снятся почести, музыка, вино, опахала и рой влюбленных дриад. Будет одна, может, две. И никакого обожания. К этому они отнесутся вполне по-деловому. А к тебе самому – еще больше.
– Им это не доставляет удовольствия? Надеюсь, огорчения тоже?
– Не будь ребенком. В этом смысле они ничем не отличаются от женщин. Во всяком случае, физически.
– То есть?
– От тебя зависит, будет ли это для дриады радостью или же огорчением. Но интересовать ее будет только результат. Твоя особа – вопрос второстепенный. Не ожидай благодарности. Кстати, ни в коем случае не пытайся что-либо делать по собственной инициативе.
– Собственной… чего?
– Если после содеянного встретишь ее утром, – терпеливо объяснил ведьмак, – поклонись, но, черт побери, без улыбочек или подмигиваний. Дриады воспринимают это чрезвычайно серьезно. Если она улыбнется или подойдет сама, можешь с ней поболтать. Лучше всего о деревьях. А если не разбираешься в деревьях, то о погоде. Но ежели она прикинется, будто тебя не видит, держись подальше. От других дриад тоже. И не давай волю рукам. Дриады, которые не готовы, такие игры не воспринимают. Коснешься – и получишь ножом. Они не поймут твоих намерений.