Герцог-грешник
Шрифт:
Однако герцог Трент вынужден был весьма неохотно признать, что нервничал, причем это началось, как только он проснулся с мыслью посетить сегодня церковь. Кроме того, это давало ему прекрасную возможность наблюдать вдову Раэль-Ламонт в привычной для нее обстановке.
Его также позабавило, что Вивьен была единственной из прихожан, кто не повернулся, чтобы поглазеть на него, когда он появился на пороге церкви. По какой-то необъяснимой причине его тянуло к ней, и он только надеялся, что ей, так же как и ему, приятна их близость.
Конечно, временами герцог
Конечно, Уилл постепенно научился приспосабливаться к тому, как принимала его публика, в глазах которой он был убийцей. Что бы он ни сделал, какое бы оправдание ни получил, все это никогда не докажет им его невиновность.
Однако Вивьен сама пришла к нему, победив страх, если таковой у нее был, и он наслаждался ее обществом больше, чем чьим-либо еще за многие годы. Трент полагал, что этим утром именно она станет центром притяжения, а не викарий, или преступление и раскаяние, и уж, конечно, не проповедь. Но в результате именно он словно был выставлен на обозрение, и его это совсем не обрадовало. Все же ему удалось сесть позади Вивьен, так что около часа он мог наблюдать за ее малейшими движениями, любоваться изящной линией ее гладкой шеи и плеч и даже уловить ее легкий аромат – тепла, духов и женщины. Глубокое волнение, вызванное ее близостью, возбудило его, и это было еще большим грехом в церкви, чем то, что он якобы сделал по отношению к жене.
Когда служба окончилась, и прихожане стали покидать церковь, Уилл поднялся со скамейки. Окружающая его толпа расступилась и слегка подалась назад. Было это из-за его титула или же продолжающегося отвращения к нему, неизвестно, но, к счастью, это позволило Уиллу занять место возле наиболее удобного для Вивьен выхода, и теперь она не могла скрыться от него.
Наконец, Вивьен повернулась так, что герцог смог увидеть ее лицо. Впервые за все утро он постарался сдержать довольную улыбку.
Уилл ясно увидел, что его присутствие взволновало ее: щеки Вивьен горели словно от сильной жары, выбившиеся пряди волнистых волос прилипли колбу. Ее глаза не отрывались от него, и этот дерзкий, угрожающий и в то же время испуганный взгляд заворожил его.
– Мадам...
Леди вокруг него ахнули, а глаза Вивьен расширились, когда она поняла, что он предлагает ей руку, чтобы вместе с ней покинуть церковь. Впрочем, принимая во внимание ею положение и свое место в обществе, она не могла отказаться, да ей и не хотелось этого.
В переполненной церкви Вивьен Раэль-Ламонт шла к выходу под руку с герцогом; она была как натянутая струна и все же старалась улыбаться окружающим ее прихожанам, словно не произошло ничего необычного.
Выйдя из церкви, они остановились на верхней ступени, ослепленные ярким солнечным светом. Герцог неожиданно наклонился и прошептал ей на ухо:
– Благодарю вас.
Вивьен повернулась, чтобы взглянуть ему в лицо, и раздражение, которое он прочитал в ее глазах, тут же улетучилось.
– Миссис Раэль-Ламонт! Как приятно видеть вас здесь в это очаровательное воскресное утро... – Эвелин Стивенс, стоя ступенькой ниже и прищурив бледно-голубые глаза, с интересом разглядывала их.
Вивьен быстро отпустила руку герцога.
– Миссис Стивенс, я тоже рада вас видеть, – ответила она так, словно все наиболее известные преступники последнего десятилетия были ангелами по сравнению с собеседницей.
Герцог молча стоял рядом, и вскоре к ним присоединились еще несколько женщин, словно их, как цыплят, привлекло разбросанное зерно. Одна задругой они приседали перед герцогом Трентом, рассматривая его с выражением изумления, озабоченности и откровенного любопытства. Но разумеется, больше всего их занимала его дружба с вдовой Раэль-Ламонт.
Герцог ничем не проявлял своего неудовольствие, кивая каждой приветствовавшей его даме с надлежащей любезностью.
В это время их мужья стояли в стороне, увлеченные беседой или же испытывая неудобство от происходящего. Однако никто так и не заговорил с ним, и Уилл принял это как нечто само собой разумеющееся.
– Я заметила великолепные розы на алтаре сегодня утром. Это ваши цветы, миссис Раэль-Ламонт?
Довольно тривиальный вопрос, но все взглянули на Вивьен с неприкрытым интересом, включая и герцога, которому было любопытно, как она выйдет из этой неловкой ситуации.
– Да, они из моего сада, миссис Стивенс, – ответила Вивьен с приятной улыбкой. – Их купили мистер и миссис Уэстон для сегодняшней службы. Я решила, что они вполне соответствуют солнечному летнему утру.
– Разумеется, вы правы, – согласилась Эвелин Стивенс с тонкой улыбкой на губах. – У вас отличный вкус.
– Верно, это ее работа, Эвелин. – Пышная Элизабет Боусли поднялась на две ступени вверх.
Все словно не заметили сказанного, хотя такое замечание, очевидно, было задумано как колкость.
Вивьен откликнулась с очаровательной непосредственностью:
– Я считаю, что работа с цветами и другими растениями очень освежает и радует, миссис Боусли. Так приятно работать на воздухе своими руками и знать, что другие члены нашего городка ценят твои усилия.
Почти все, выражая согласие, закивали головами, как предположил Уилл, главным образом потому, что они только-только покинули церковь и чувствовали, что им следует проявлять великодушие.
Грейс Тилдер долго возилась с зонтиком, пытаясь открыть его, и все зачарованно наблюдали за ней, делая все возможное, чтобы не смотреть на герцога. Впрочем, его это мало волновало. Единственное, что Уилл ощущал в данный момент, – это нежный аромат духов Вивьен, который доносил до него легкий ветерок.
Кто-то рядом откашлялся:
– Ваша светлость, вы... прекрасно выглядите.
Герцог поднял голову и взглянул в глаза женщине, которую никогда не встречал раньше.
– Благодарю, – лаконично ответил он.