Герцог-обольститель
Шрифт:
Сэмсона это не удивило, но он промолчал, позволив ей рассказывать так, как ей хотелось. Она вертела в руках веер, улыбаясь своим воспоминаниям.
– Когда семь лет назад мой отец умер, моя мать – француженка по рождению, но вышедшая замуж в Англии – решила, что хочет вернуться во Францию. Мы сели на корабль и вскоре уже были в Париже. А еще через какое-то время после нашего возвращения она познакомилась с месье Жаном-Франсуа Ниваном.
– Владельцем парфюмерной фабрики? – Она кивнула.
– Ниваны занимались этим делом на протяжении трех поколений.
– А как умерла ваша мать?
– От инфлюэнци. – Оливия тихо вздохнула. – По крайней мере так сказал ее врач.
– И вы остались одна.
– Не совсем. У меня здесь есть родные, но жизнь раскидала нас по всей Франции. Моими ближайшими родственниками являются моя тетя и несколько племянников месье Нивана, которые живут и работают в Грассе. Я езжу туда два раза в год, чтобы быть в курсе новейших веяний в нашем деле. – Она понизила голос почти до шепота. – Я использовала свое наследство, чтобы создать нам имя. Эдмунд отнял это у меня. Я хочу быть с вами откровенной, Сэмсон. Чем больше я узнаю вас и чем чаще думаю о том, что мой муж с самого начала действовал за моей спиной с самыми гнусными намерениями, тем больше я его ненавижу.
Злость на Эдмунда, причинившая такую боль этой необыкновенной женщине, вспыхнула в Сэмсоне с новой силой. С каждым днем он все больше убеждался в том, что Оливия была потерпевшей стороной. Его вполне логичная подозрительность, слава Богу, начала рассеиваться.
– Полагаю, что вам интересно знать, почему я продолжаю заниматься этим делом?
В данный момент он вовсе об этом не думал, но сказал:
– Скажем так: это не совсем обычно, чтобы леди с такими средствами и таким положением в обществе, как у вас... работала.
– Брат моего отчима Робер все еще является владельцем, хотя он и живет в Грассе. Он верит в мои способности, а так как я обожаю работать, я отдаю все силы тому, чтобы сделать магазины Ниван самыми известными и доходными во Франции.
– А ваш брак с Эдмундом поставил вашу мечту под угрозу.
Она закрыла глаза и помолчала.
– Эдмунд никогда не понимал моей преданности делу. Для него Дом Ниван обычное предприятие, производящее и продающее парфюмерию капризным женщинам. Он так думал, потому что никогда не вникал в дело и никогда меня не понимал. А Дом Ниван – единственная радость в моей жизни. И моим самым большим достижением было то, что я изучила дело до мельчайших деталей, узнала вкусы всех своих клиентов, и в конечном счете это помогло мне достичь успеха. Дом Ниван и я известны по всей Франции как лучшие не только по качеству, но и по продажам. В деловом мире это ни с чем не сравнимо. Признаться, я надеялась, что такое же счастье мне принесет брак.
Сэмсон был восхищен ее преданностью своей работе. Он вдруг испытал гнетущее чувство разочарования в себе самом. Ведь он не может похвастаться такой любовью к какому-либо делу, если не считать, что старается хорошо управлять своим поместьем. Впервые с того момента, как они познакомились, он понял, какая необыкновенная перед ним женщина. Она ни на кого не похожа. Эдмунд был не просто дурак, поскольку не понял, какой подарок сделала ему судьба, он жестоко разрушил то, что делало эту женщину уникальной.
– Оливия? – тихо произнес он.
Она решительно выпрямилась и расправила плечи.
– Простите меня, если я с вами флиртовала. Хотите вернуться в зал?
Он покачал головой и взял ее двумя пальцами за подбородок.
Она напряглась, ее глаза стали большими, и в их глубине отразился лунный свет.
– Нам надо общаться с людьми. Мы ничего не узнаем, если останемся здесь.
Ее голос срывался, и он мог бы поклясться, что она дрожит. Она понимала, что может случиться, чувствовала его желание, но не делала попыток отстраниться.
– Я считаю, что мы много узнали, – прошептал он и прикоснулся губами к ее рту.
Сэмсон не был уверен в ее реакции, но они оба сразу же почувствовали, что этот поцелуй был не похож на их первый – тот, что был в Англии. Она не была шокирована, не попыталась освободиться. Она словно замерла, давая ему возможность изучить ее губы. А он не спешил, зная, что она ждет, чтобы понять, как далеко он намерен зайти.
Прошло несколько долгих секунд, прежде чем она ответила на его нежную ласку. Когда он почувствовал, что она поддалась ему, он обнял ее и прижал к себе. Она не сопротивлялась, всецело отдавшись поцелую.
А целовалась она божественно! Возможно, он себе это вообразил, потому что прошло очень много времени с тех пор, как его целовала женщина, желавшая его так же сильно, как он желал ее. У него застучало в висках, кровь забурлила в венах, но он почувствовал, что она все еще колеблется – она уронила веер и даже этого не заметила. Потом она обняла его за шею, и Сэмсон воспринял это как сигнал.
Свободной рукой он обнял ее за талию. Она вздохнула и запустила пальцы ему в волосы. Он ощутил ее груди, и их полнота вызвала у него непреодолимое желание прикасаться к ним. Его поцелуй становился все глубже, все настойчивее.
Она тихо застонала и, поддавшись моменту, позволила себе пойти дальше – стала гладить большим пальцем его щеку. Он тоже запустил руку в ее волосы, одновременно позволив другой своей руке медленно двигаться к мягкому изгибу ее груди. Он не станет ее трогать. Пока. Пока она не даст ему понять, что хочет этого.
Она дышала так же прерывисто, как он. Он чуть отодвинулся, и его губы заскользили вниз – по подбородку, по нежной коже ее шеи. Она крепко держала его голову, подняв вверх лицо и подставляя себя для поцелуев.