Герцог ре, Сфорц
Шрифт:
— Олег, а с чего, вдруг, ему вообще пришла в голову мысль разделить своё королевство? — задала Кара вопрос, видимо, мучивший обоих.
— Дурак потому что был, — пожал плечами Олег. Он ведь не Уильям Шекспир, чтобы это знать, — Да, Кара, чуть не забыл. Ты тут одного шалопая выгнала из школы с позором. Так ты его возьми назад. Под мою ответственность. Ладно?
— Хорошо, — согласилась директор школы, — Мы про ненаследного баронета Одюза Фонтера сейчас говорим? И, как я понимаю, попросила тебя не сама Пиима, она бы до тебя вряд ли добралась, а и добралась бы, вряд ли тебя
— Жалко вдову, — ушёл от ответа Олег, — Одна, и хозяйство ведёт, и двоих сыновей с дочерью воспитывает.
Племянница не хуже своей тётки знала Олега, чтобы понять ответ на свой вопрос.
— Не хозяйством и воспитанием она занимается, а всякой чепухой, вместе с Ведой, — сказала она, — Ты бы баронессу Ленер занял чем-нибудь.
— Это что-то меняет насчёт того, что Я тебя попросил?
— Нет, конечно же, — удивилась Кара, — Я сегодня же пошлю посыльного в особняк Фонтеров.
Кара была справедливой, по отношению к своим ученикам, только в вопросах их наказания. Тут она не делала различий между благородными и простолюдинами — что заслужил, то и получи. А вот в вопросах исключения из школы, она никакого равенства не признавала, исходя из того, что отчислить простолюдина, это сломать ребёнку судьбу, а отчислить благородного, это лишь отправить его реализовываться в другой сфере деятельности.
Поэтому, отчисляла из школы она только благородных. Правда, справедливости ради, Одюз Фонтер был лишь третьим отчисленным ею учеником.
За что и при каких обстоятельствах произошло это отчисление, Олегу было не интересно.
Ещё склянку поотбивавшись от вопросов Гортензии и Кары, он, забрав магиню с собой вышел из школы.
На улице прямо возле выхода из здания, потупившись, стояла девочка, что-то державшая за спиной. Когда она подняла голову, Олег опять увидел большие глаза, глядящие на него с фанатизмом, и узнал ту, что играла на сцене его дворца Джульетту.
— Я это специально для вас, — она протянула ему вышитый узорами кусок ткани.
— Девочка, — сказала Гортензия, — Иди в класс, а то хватятся тебя и накажут.
— Я сегодня дежурю, — пролепетала та.
Видимо, налёт смелости прошёл, и теперь она опять стояла опустив голову и побледнев. Но руку с платком, всё так же держала вытянув перед собой.
Олег не знал, стоит ли ему его брать, но поймав яростный взгляд Гортензии, взял.
— Спасибо. Очень трогательно. Я тебя помню по спектаклю. Очень хорошо сыграла. Молодец.
Олег постарался быть, как можно более равнодушен. Своему правилу, что, если сам не готов любить, то не надо и влюблять, он следовал неуклонно.
— Не веди себя так, пожалуйста, Олег, — сказала Гортензия, когда они ехали уже в карете, — Она же не виновата, что влюбилась в тебя. Девочка ещё молодая и глупая. Поверь, с годами поумнеет, и это у неё пройдёт.
Поёрзав на кресле, Олег перевёл разговор с не нравящейся ему темы.
— Хорошо. Я тебя услышал, — сказал он, — А что ты, всё же, думаешь, насчёт моей идеи с судами? Ну, то, что я тебе на прошлой декаде рассказывал.
— Мне в ней понравилось всё. Кроме твоего прежнего решения.
— Ты имеешь в виду упразднение множества видов казней? — догадался Олег. Об этом они с Гортензией уже разговаривал и даже, в чём-то, с её доводами насчёт того, что бывают преступления, за которые столь лёгкого повешения мало, и что народ желает посмотреть на правосудие и справедливое воздаяние, он соглашался, — Так я на суды владетелей и не покушался. Сама видела, как, при въездах в Неров или Легин, продолжают гнить и вонять трупы. Я ведь не столько о преступниках забочусь. Это нам с тобой антисанитария не так страшна, как неприятна. Исцелимся, если что. Но остальные-то вдыхают всякие бациллы.
Гортензия вздохнула и махнула рукой. Мол, поступай, как знаешь.
— Ты со мной во дворец, или тебя в особняк отвести? — спросил он, спохватившись, когда карета уже въезжала в дворцовый парк.
— Я сегодня здесь, в своих апартаментах, останусь, — улыбнулась магиня.
— Отлично. Тогда я пришлю к тебе Армина с его цифрами? Перепроверите с ним вместе. Хорошо?
Понятно, что Гортензия согласилась. С цифрами она дружила и любила с ними работать.
Не то, чтобы Олег не доверял своему министру налогов и финансов, но лишний раз убедиться в его честности не помешает.
Попрощавшись с Гортензией, поднялся к себе, где в приёмной его ждал дежурный секретарь с докладом из Рудного.
— Давай попозже, — сказал ему Олег, полагая, что срочных известий нет, — Вызови ко мне Мону.
Он сегодня решил всё же заняться составлением азбуки Сфорца, раз уж Морзе здесь не будет.
Низкая влажность, обеспечивающая хорошую прозрачность атмосферы, и длительная сухая погода без осадков бОльшую часть года, подвигали его к реализации семафорного телеграфа.
Вышки они с Улей быстро построят, подумал он и тут же вспомнил, что он, вообще-то, хотел её на отдых отпустить.
— Стой! — крикнул он секретарю, когда тот уже закрывал за собой дверь приёмной.
— От графини или Ашера известий никаких нет?
— К сожалению, нет, господин, — огорчённо улыбнулся секретарь.
За Улю здесь переживали, наверное, все.
Глава 26
Прибывшие с той стороны Вейны ниндзя — десяток Ремира, приданный третьей баталии — принесли известия, что к Вейнагу выдвинуты полки королевской армии Саарона.
— Я доложил уже полковнику, — рассказывал лейтенант Ремир, — Больше ничего узнать не удалось — их маги нас Поиском Жизни обнаружили. Пришлось уносить ноги. А те двое, которых мы захватили, они, к сожалению, мало, что знают.
Лейтенанта Ремира к ней в апартаменты привела Герда. Было ещё раннее утро, но Уля уже хорошо отдохнула после вчерашнего возвращения из успешного похода.
Вернувшись в крепость, они узнали, что четыре полка наёмников, из которых, правда, три были основательно потрёпаны бригадой, и три полка ополчения, находятся всего в двух днях пешего перехода к югу от Вейнага.
Теперь вот и это, надо сказать, весьма неожиданное известие, о приблизившихся к границе полков регулярной армии Саарона.