Герцогиня-дурнушка
Шрифт:
Глава 20
На борту «Маков»
В 1814 году оба «Мака» отправились к берегам Индии, не захватив по пути ни одного корабля. Это путешествие предприняли только для того, чтобы доказать, что капитаны ловко справляются с муссонными ветрами. Но прибыв туда, они бесцельно блуждали, пока Гриффин не решил, что сицилийские аристократки, с которыми он был знаком интимно, будут в восторге от позолоченных птичьих клеток. И он заполнил ими трюмы обоих кораблей. Джек же пристрастился к приправе, именуемой карри, поэтому набил все птичьи клетки пакетиками с куркумой и тмином.
На
Позолоченные птичьи клетки они продали на Сицилии с огромнейшей прибылью. Карри же они отослали в Англию, и агент кузенов (теперь у них имелся персонал для управления их имуществом в пяти странах) сообщил, что сначала специи расходились медленно, но к концу третьего месяца все было продано на сумму, в семьдесят раз превышавшую стоимость.
Джек научился контролировать свой нрав. Он мог теперь даже совершенно спокойно вспоминать о своем отце. Тому, кто лишил жизни многих людей – пусть даже пиратов, убивших сотни себе подобных, – растрата представляется всего лишь детской шалостью. Кроме того – и это гораздо важнее, – он больше не желал, чтобы эмоции управляли его жизнью.
А Дейзи… Он понял с ужасающей очевидностью, что не может забыть, как широко раскрылись ее прелестные глаза, когда он впервые коснулся ее груди. Не говоря уже об их детских годах, когда они вместе играли… Но он твердил себе снова и снова, что все это – воспоминания мальчика по имени Джеймс. А Ястреб очень гордился тем, что забыл обо всем, что имело отношение к его жизни в Англии, включая женитьбу.
Но однажды удача отвернулась от него.
Произошло это в самом начале 1816 года. Они только что захватили «Гронинген» – по особому поручению голландского короля. Этот военный корабль был украден и использовался пиратами для ограбления торговых судов. Все, как обычно, шло хорошо. Пиратский капитан пал, получив по заслугам. И только несколько матросов с «Гронингена» все еще продолжали яростно сражаться.
Джек Ястреб уже собирался выкрикнуть предложение сдаться, когда справа на него бросился пират с обнаженным клинком. Кинжал полоснул Джека по горлу чуть ниже подбородка. Как ни странно, он не почувствовал боли – только жуткое ощущение расходящейся плоти, а затем – теплый поток крови, хлынувший на грудь.
Джек покачнулся, выронил оружие и упал. Прогремел пистолетный выстрел, и пират с кинжалом с глухим стуком рухнул на палубу.
Гриффин стремительно подскочил к Джеку и опустился рядом с ним на колени, изрыгая проклятия и отдавая приказания.
Искоса взглянув на кузена и увидев его как бы в ореоле солнечного сияния, Джек мысленно произнес: «Счастливого пути». Тот, у кого перерезано горло, не может говорить. Они с Гриффином за эти годы полюбили друг друга как братья, хотя, будучи мужчинами, никогда не проявляли своих чувств. В этом не было необходимости.
А сейчас Гриффин склонился над ним, зажимая лоскутом ткани его горло. Джек встретился с ним взглядом и прочел в его глазах страх. Но он уже и без того знал правду: люди с перерезанным горлом не выживают.
– Ты не умрешь! – свирепо произнес Гриффин побелевшими губами – произнес с яростью и непреклонностью короля пиратов. – Черт тебя возьми, Джеймс, держись. Дайкслинг будет здесь с минуты на минуту, и он в момент заштопает тебя.
Делая над собой отчаянные усилия, Джек выдавил:
– Скажи Дейзи… – Но больше ни звука не слетело с его губ, и теперь ужасная боль затопила все его тело. Перед глазами поплыли черные точки, и Джек вдруг осознал: было нечто очень важное у него на сердце, и он должен был обязательно это сказать.
– Дейзи? – переспросил Гриффин, склонившись над ним еще ниже. – Твоя жена? Сказать ей что?
Но черные точки, вращаясь, сливались воедино, а затем вдруг обрушились на Джека, и в этот самый момент павший пират сделал последнее яростное усилие – резко приподнявшись, он метнул кинжал в Гриффина. Тот с диким ревом зажал ладонями пах. Кровь хлынула фонтаном, заливая Джеку лицо.
Все было кончено, все кончено. Только теперь Джек до конца осознал то, что, без сомнения, понимал все это время: он не смог произнести те слова, которые ему отчаянно хотелось сказать.
Да никто его уже и не слушал.
Глава 21
Петиция об официальном признании графа Айлея окончившим свои дни была должным порядком отправлена в странствие по кабинетам канцлерского суда, когда Тео получила сообщение от еще одного из двадцати сыщиков с Боу-стрит. Но это послание значительно отличалось от других – в нем имелись кое-какие новости, вернее, объявлялось, что они имелись.
Тео неподвижно сидела с посланием в руке, пристально глядя на него. Если бы Джеймс был жив, сыщик мистер Баджер наверняка бы написал: «Я нашел вашего мужа». Но он сообщает: «У меня для вас новости». Безутешная скорбь почти осязаемо ощущалась в груди – словно еще одно трепещущее сердце, находившееся рядом с первым.
Тео вызвала своего нового дворецкого, Мейдрона, и распорядилась, чтобы мистера Пинклер-Рейберна непременно пригласили зайти сегодня же.
Мистер Баджер оказался смуглым, волосатым и кривоногим, причем вид у него был настолько свирепый, что создавалось отчетливое впечатление: преступники очень пожалеют, если мистер Баджер нападет на их след.
– У него усы, как у сома, – прошептал Сесил, но Тео так нервничала, что даже не улыбнулась.
Графиня и мистер Пинклер-Рейберн сидели на кушетке, а мистер Баджер – в кресле, напротив них. Тео с нетерпением ожидала новостей. Однако мистер Баджер, подробнейшим образом рассказывая о своих странствованиях, никак не мог добраться до сути. Он ужасно долго объяснял, куда его направило начальство, сколько человек он взял с собой, скольких нанял на островах и сколько времени он добирался до намеченных портов.
В первый раз за долгие годы у Тео возникло желание грызть ногти – привычка, от которой она избавилась еще в школе.
– Вест-Индия, – продолжал мистер Баджер, – не является цивилизованной страной, и боюсь, мне пришлось заплатить огромную сумму…
– Вы нашли моего мужа? – перебила Тео. Она не могла больше ждать.
– Нет, не нашел, – ответил мистер Баджер.
– Но вам удалось что-то узнать о нем? – Она судорожно сглотнула.
– По моему убеждению, он не был мертв на момент 1810 года, когда… – Мистер Баджер заглянул в блокнот, лежавший у него на коленях. – Когда он… ну… – Лицо его выражало явное неодобрение.