Герцогиня-охотница

Хеймор Дженнифер

– Мама есть мама. Взяв вас, она сделала вас своими сыновьями. И мы должны всегда помнить об этом.

Люк фыркнул:

– О чем это ты?

– О том, что все мы члены одной семьи. Что все мы носим фамилию Хокинз. Что все мы братья и должны оставаться ими до самой смерти.

Люк взглянул на Саймона своими холодными голубыми глазами.

– Но ведь это еще не все? Верно, Трент?

Саймон бросил взгляд на Сэма, который сидел рядом с Люком. Но Сэм не мог помочь здесь. Саймон был главой этой семьи, и его долг сообщить братьям новости, которые не понравятся никому. Которые могут уничтожить

их.

– Прости, Люк, – сказал он, – но ты тоже незаконнорожденный.

– Дай-ка угадаю. Я сын какой-то другой шлюхи, которую наш отец нашел в лондонской сточной канаве.

– Нет, – ответил ему Сэм.

– Ты не сын нашего отца, – добавил Саймон. – Ты ребенок нашей матери и лорда Стенли.

В карете повисла тишина. Она казалась густой, как сироп. Были слышны только лязг кареты и цоканье лошадиных копыт. Все были в шоке и смятении.

Саймон наблюдал за Люком, который обдумывал полученную информацию. По его лицу ничего невозможно было определить, оно словно закаменело. Но глаза, такие же живые, как у Стенли, сверкали в полумраке кареты.

Наконец, Люк облизнул губы и заговорил. Его голос звучал так, будто в горле застряли осколки стекла:

– Черт возьми! Скажи мне, что ты пошутил!

– Это не шутка, – спокойно сказал Сэм.

Люк наклонился вперед и рассмеялся. Это был самый горький смех из всех, которые когда-либо Саймон слышал.

– Итак, сначала у нас был один бастард, теперь появились и другие. Кроме того, и я теперь в их числе. – Люк посмотрел вверх. – Держу пари, вы этому не удивились.

– Я был очень удивлен, – честно сказал Саймон.

Люк горько усмехнулся. Саймон посмотрел на Сэма и попросил:

– Расскажи им про Эзме.

Сэм рассказал. Все слушали молча, а после Саймон рассказал всем, что Сара узнала о Бертраме Стенли.

Час спустя, когда братья шли по дорожке к дверям готического здания, Тео и Марк были все еще бледны и подавлены. Они все время спотыкались, едва удерживаясь на ногах. Понадобится какое-то время, чтобы они осознали и приняли то, что узнали сегодня утром.

Люк же был зол, хотя и выглядел ошеломленным. Казалось, из них троих он удивился меньше всех. Выходя из кареты, Люк отпустил едкое замечание о том, что ему не терпится познакомиться со своим новым сумасшедшим братцем.

Через полчаса они сидели в спартанского вида приемной и пили чай. Никаких украшений на стенах и никакой лишней мебели. Как только хозяин этого места, именуемый мистером Миллзом, узнал, кто именно к нему пожаловал, он стал более чем любезен. Он сообщил, что Джеймс уже приехал, чтобы навестить мать, и за ним немедленно послали.

Несколько минут спустя Джеймс сам открыл дверь и вошел в комнату. Когда он увидел пятерых братьев, смотрящих на него с разных сторон, он остановился как вкопанный и открыл рот.

– Закрой дверь, Джеймс, – спокойно велел Саймон.

Джеймс дрожащими руками нащупал ручку двери, закрыл ее и вновь повернулся к братьям.

– В-ваша светлость… я… я не ожидал… увидеть вас здесь.

– Конечно, не ожидал, – сухо сказал Люк.

– Мы хотим задать тебе несколько вопросов, – продолжил Саймон.

Джеймс переводил взгляд с одного брата на другого, и его адамово яблоко дергалось, когда он нервно сглатывал.

– Где, черт возьми, наша мать?! Отвечай!

Саймон с удивлением взглянул на Марка. Тот всегда был самым веселым, и никто не слышал прежде, чтобы он ругался. Сейчас Марк стоял, расправив плечи, с мрачным выражением лица.

А ведь герцогиня даже не была его матерью. Во всяком случае, родной матерью. Но Марк всегда считал ее таковой. И будет считать, хотя должен быть зол на нее за то, что всю жизнь жил во лжи.

Джеймс снова сглотнул.

– Я… я не знаю.

– Ты исчез в ту же ночь, что и наша мать, – продолжил Саймон. – И больше не появлялся. Ты не пришел к нам, чтобы дать хоть какую-то информацию о ее местоположении. Мы искали вас почти четыре месяца, но безрезультатно.

– Возможно, ты убил ее, – прошипел Люк, как змея. – Ты похитил ее драгоценности, а потом убил Бинни. На тебе сейчас довольно хорошее и дорогое пальто, Джеймс.

– Нет! – Джеймс хватал ртом воздух. – Она заплатила мне…

Стоявший в углу Сэм шагнул вперед.

– Прекратите нести вздор! – рявкнул он, обращаясь ко всем. Затем, прищурившись, посмотрел на Джеймса. – Расскажи нам все. Начиная с той ночи, когда вы втроем исчезли. Во всех деталях. Нам нужно знать, что произошло, почему ты оставил Айронвуд-Парк и где сейчас герцогиня.

Джеймс покачал головой.

– Дело в том, что я не…

Сэм резким жестом указал ему на стул, стоявший перед братьями.

– Сядь здесь. И начни, пожалуйста, с самого начала. С той ночи, когда вы покинули Айронвуд-Парк.

– Хорошо. – Джеймс опустился на стул. – Ну… – Он еще раз посмотрел на каждого из братьев и опустил глаза. Прочистив горло, он начал рассказывать: – В ту ночь ее светлость уже готовилась ко сну, когда во вдовий дом прибыл незнакомец. Я не уверен, был ли это джентльмен или просто выдавал себя за него. Он требовал встречи с герцогиней, и она согласилась принять его в гостиной наверху.

– Как его звали?

– Он представился как мистер Мортон, – ответил Джеймс. – Роджер Мортон. Через некоторое время они начали ссориться. Герцогиня была очень зла. Мы с Бинни поднялись, чтобы посмотреть, в чем дело, но она нас выгнала. Мы не знали, что делать. Потом она наконец спустилась вниз и сказала, что мы уезжаем. Что мы отправляемся в длительное путешествие. Мы с Бинни все быстро собрали и примерно в два часа ночи отправились в дорогу. Мы ехали всю ночь и весь следующий день, направлялись на запад, в Уэльс. Ее светлость и мистер Мортон почти не разговаривали. Мы с Бинни не понимали, что происходит и почему мы уехали из Айронвуд-Парка. – Он бросил на Саймона испуганный взгляд. – Ее светлость, казалось, ехала не по собственной воле. Но при этом она отдавала распоряжения мистеру Мортону, и он подчинялся. Я ничего не понимал. Мы приехали в Кардифф, и герцогиня сняла дом. Мы жили в нем почти месяц. А потом, однажды ночью, она позвала нас в свою комнату. Ее светлость дала каждому из нас по мешочку с драгоценностями в качестве оплаты и сказала, что мы должны немедленно уехать. Сказала, чтобы мы ехали в Лондон и там продали драгоценности. Но велела ни в коем случае не возвращаться в Айронвуд-Парк и не показываться на глаза никому из членов семьи Хокинз. Она заставила нас в этом поклясться.