Герцогиня

Алисон Арина

Пока я распинался на тему искренности кузнеца и уговаривал, что замужество — это нормальное состояние для девушки, она сидела с непроницаемым лицом, никак не реагируя на мои слова. М-да-а… Трудно убедить другого в том, во что сам не веришь. Поняв, что уже выдохся, я заткнулся и хмуро хлебал свой чай.

Боковым зрением я заметил движение и, повернувшись, увидел старого герцога. Заметив мой взгляд, он покрутил пальцем у виска, показывая, что он думает о моих методах убеждения.

— Девочка моя, пошла бы ты, там тебя Яджина спрашивала, а мы здесь с девушкой посидим, побеседуем о жизни, — с ударением сообщил Бертран и, дождавшись, когда я вытряхнусь из кресла,

уселся в него.

Я с удовольствием исчез за дверью. Мне действительно не хватало веры в то, что я говорил, да и выгляжу слишком молодо для подобных разговоров и советов. Герцог — человек в возрасте, а значит, и его рекомендации будут выглядеть весомее.

Не знаю, что уж он вещал и как аргументировал, но ближе к вечеру я заметил, как Орра помогала Вакуле прибираться в кузнице, а потом участвовала в ковке какой-то железки.

Мне было очень интересно, каким образом Бертран уговорил Орру проявить внимание к парню. Вечером, когда мы с ним сидели на веранде, я постарался выпытать эту информацию. Как оказалось, девушка еще не дала согласие, но обещала поближе пообщаться с кузнецом, а там уже принять окончательное решение.

В процессе разговора мне вспомнилась наша эпопея с ползанием по кустам и пришла на ум идея попробовать сочинить песенку на тему свидания. Старый герцог с воодушевлением принял предложение, и мы, потребовав письменные принадлежности, приступили к сочинению.

— История наша проста и банальна, — поспешил предложить герцог.

— Э-э-э… А может, так? Все начиналось очень банально, кончилось это довольно печально. Намеренья были чисты и невинны, последствия стали вполне очевидны, — выдал целый куплет я.

— Не слишком ли печальное начало? Мы ведь не трагедию сочиняем, — задумчиво произнес Бертран, тихо повторив несколько раз мой куплет.

— Добрым намереньем вымощен ад. Мы за влюбленными двинулись в сад, — быстро выдал я и вопросительно посмотрел на герцога.

— Где-то чуть слышно птицы поют, комары настырно нашу кровь сосут, — тут же добавил Бертран.

— Ползешь ты вперед, раздвигая малину, — начал я, но тут же поправился:

Ползешь, раздвигая стебли малины, А я продираюсь сквозь ветки жасмина. Мы оба хотим все увидеть поближе, Но ночь опускается ниже и ниже.

Герцог задумался на пару минут и продекламировал:

Узнать надо нам, что же там происходит, Но скрытно следить у нас вряд ли выходит…

— Ты под кустом, я — напротив, в засаде, комары нас кусают спереди и сзади, — сразу же предложил я пришедшие на ум строчки.

— Э-э… мм… как-то мы выглядим несколько… мм… специфически, — засомневался Бертран.

Видя его нерешительность, я поспешил предложить:

Ползу я вперед, раздвигая малину, Потом продираюсь сквозь ветки жасмина. Влюбленных хочу увидать я поближе, Но ночь опускается ниже и ниже. Узнать очень надо, что там происходит, Но скрытно следить у меня не выходит. Я под кустом лежу тихо в засаде, Комары заедают и спереди, и сзади.

Подумав какое-то время над моим предложением, старый герцог записал оба варианта, сделав пометку, что первый предпочтительнее, и почти сразу же выдал пару строчек:

Шепот влюбленных все тише и тише, Ветер тихонечко ветки колышет.

— Гм-м-м… по-моему, здесь явное преувеличение. Шепотом, а тем более влюбленным, там и не пахло, — скептически сощурился я.

— Мы же не хроники пишем, а литературное произведение, стихи, так сказать, — усмехнулся Бертран.

— Не хроники так не хроники, — засмеялся я, а герцог тут же добавил художественности:

Женские изгибы озаряет лунный свет, К ней сквозь ночь стремится мужской силуэт. (Или: в зарослях кленовых мужской силуэт.) В сраженьях наш юноша был очень смел, Пред взором любимой он вдруг оробел.

— Опять литературная обработка ситуации? Хотя, конечно, насчет «оробел» — сущая правда. Особенно интересно звучит по поводу женских изгибов… — захихикал я и добавил:

Луну он готов ей в подарок достать, Хочет сказать он про походку и стать, Но стоит лишь прямо в глаза ей взглянуть, Язык пристал к нёбу, слюну не сглотнуть.

Почесав затылок, эстафету подхватил Бертран:

А девушка ждет, нежно взором ласкает, В душе что творится, она понимает, Двигаясь плавно, платьем шурша, Девушка речи ведет не спеша.

— Да-а-а уж… Орра если приласкает так приласкает. — Затем, представив ее в платье, пытающейся изобразить нежный взор и говорящей эти слова, я захохотал.

Герцог, не обращая внимания на мой смех, продолжил:

Она говорит: «Что же, сударь, вам надо? Я вам помочь буду искренне рада». Листва шелестит, ветер ветки качает, Герцог фраз сказанных не разбирает. (Хотя можно и по-другому: Влюбленных слова герцог не разбирает.)

— Главное, ей это творение не зачитывать, а то еще не так поймет. — Вскочив, я в задумчивости нарезал несколько кругов по веранде и медленно продекламировал пришедшие на ум строчки:

Юноша шепчет: «Как лик твой прекрасен!», Герцогу слышится: «Климат опасен», Он уж устал комарье разгонять, Климат при чем тут, ему не понять. Юноша шепчет, глядя в глаза: «Гибок твой стан, как молодая лоза!»

— А если: гибка ты, как молодая лоза? — предложил герцог.

— Как-то все же сложновато для проговаривания, с перехода «ты» на «как» звучание спотыкается, — ответил я. — А если: Юноша: «Гибок твой стан, как лоза», герцог услышал лишь слово «коза», — ухмыльнувшись, выдал я.