Герилья. Красные партизаны Латинской Америки
Шрифт:
Чем же так ценна последняя? И почему дискуссии на эту тему неизбежно блокируются у нас образованным сообществом?
Как ни странно, в этом повинен банальный обывательский расизм, так свойственный как советской, так и постсоветской интеллигенции.
Нам ещё с царских времён вдалбливали, что Россия – часть европейской цивилизации, а всё по-настоящему важное интересное происходит только в Европе.
Разумеется, кто-то вспомнит и про «Скифов», и много про что ещё, но российское культурное общество и в девятнадцатом, и в двадцатом
Не знаю, почему, но наши интеллигенты (особенно в восьмидесятые) свято уверовали, что они – белые люди.
Конечно, белый – не нация и даже не раса. Это место в расистской иерархии.
Англичане – изобретатели термина «белая раса» – изначально включали в её состав лишь себя и некоторые германские народы, вроде норвежцев, шведов, голландцев и датчан. А вот из всех немцев к белым относили лишь саксонцев.
Славян белыми никогда не считали.
Интеллигенты выучили, что они – часть Европы, белые либертарианцы. На самом деле они были лишь обслугой западного империализма в периферийной стране.
В семидесятые годы обсуждать Латинскую Америку или Африку в интеллигентских кругах было просто неприлично: мол, что может быть интересного у этих черномазых?
Тогда наши колбасные диссиденты не понимали, что для европейцев – они всего лишь «белые негры Европы», как назвал славян лидер Гаитянской революции Жан-Жак Дессалин.
Конечно, как по экономическим показателям, таки по культурным отношениям наша страна имеет куда больше общего с Бразилией или Мексикой, чем со странами Западной Европы.
Кто-то из отечественных интеллектуалов, безусловно, догадывался об этом. Кто-то даже прямо знал.
Об этом писали такие великие (без преувеличения) деятели как Александр Тарасов и Олег Ясинский.
Только вот много ли людей знает их у нас? Многие ли их понимают?
Латинская Америка – бесконечно далёкая, но при этом парадоксально очень близкая – даёт нам отличную возможность посмотреть на себя со стороны, увидеть все те же типы коррумпированных чиновников, продажных проамериканских интеллигентишек, таинственных крестьян, великих героев национально-освободительнойборьбы с иного ракурса.
Подобное тянется к подобному – вот и нам следует тянуться к латиноамериканцам.
В этой книге будет рассказано об одном из наиболее самобытных феноменов этого региона – о партизанской войне, герилье.
Скажем пару слово ней.
Герилья, конечно, включает в себя не только стратегические и тактические приёмы.
Она исторически была тесно связана и с хозяйственными особенностями стран региона, и с их географическим положением. Безусловно, всё это также вплеталось в сложный политический и культурный контекст.
Герилья – это приключения, а любое приключения – в первую очередь приключения духа.
Латиноамериканская герилья, как ни парадоксально, обогатила мировую культуру весьма значительно. Она подарила нам огромное множество героев, сильных в первую очередь духом, готовых защищать слабого, с радостью идущих на верную смерть, не произнося при этом полных пафоса и самодовольства речей.
Она подарила нам героев безусловно полных мужества, но при этом лишённых того навязчивого мачизма, который сейчас стало модно называть «токсичной маскулинностью».
Латиноамериканская революционная традиция – самобытная, горячая, полная романтики и идеализма, восходящая скоре к Бланки, чем к Марксу – может дать нам гораздо больше, чем жестокие и пошлые ковбойские фильмы из Голливуда.
Кстати о ковбоях.
Весьма интересен тот факт, что в очень схожих условиях фронтира, отсутствия центральной власти, большого числа индейского населения и ориентированной на добычу ресурсов экономике англосаксы создали убогий Дикий Запад, «культуру» салуна, борделя и треньканья на банджо, тогда как латиноамериканцы создали по-настоящему великую культуру, в которой нашлось место не только безыдейным перестрелкам каких-то бандюганов, но и героической борьбе за свободу отечества.
Пожалуй, самое главное, что может дать эта книга, – так это немного той романтической веры в торжество справедливости, какая обычно и толкает людей на великие свершения.
У нас в стране этой веры остро не хватает.
Россия – страна, населённая разочарованными, ограбленными и обманутыми людьми, которые в массе своей никому не верят, боясь быть обманутыми, и вставать под знамёна совсем не спешат, предпочитая заботиться о личном благе.
Во многом их испортила постсоветская реальность с её гайдарочубайсами.
Во многом это результат сознательной индоктринации наших людей идеями потребительство и себялюбия.
Во многом – закономерная эволюция позднесоветского мещанства.
В любом случае, постсоветский человек – это в некотором роде человек-саламандра (по Лифшицу). Он отвергает «традиции и штампы». Его суть – постмодернистское безумие, кривляние.
Отчасти это ещё одна причина, по которой Латинская Америка никогда не была особо любима нашей интеллигенцией.
Советский интеллигент, привыкший одновременно жрать за счёт государства, на досуге предаваться разврату, и при этом строить из себя «борца за свободу», зажимая в кармане фигу, – никак не мог понять латиноамериканских партизан, шедших под пули ради свободы отечества.
Латинская Америка своей нравственной чистотой оскорбляла его нечистую совесть.
Поэтому наш интеллигентишка старался её не замечать.
Это же передалось и нынешним российским хипстерам.
В Колумбии, к примеру, были крупные городские восстания (не массовые беспорядки, а именно настоящие восстания) и в 2016-м, и в 2020-м, и в 2021-м годах.
Было перемирие с партизанами, а потом новый виток борьбы.
При этом наши интеллигенты обсуждали не реки крови в Колумбии, не городские бои и даже не мэра Боготы – открытую лесбиянку – отдавшую приказ стрелять по протестующим не резиновыми, а боевыми пулями.