Германская история
Шрифт:
В 1840-х гг. произошло новое оживление немецкого национализма и его организаций. Спортивно-патриотическое движение охватило всю страну. Важным компонентом национального движения стали певческие союзы. Они организовывали общегерманские фестивали, подогревавшие национальные эмоции. На первых общегерманских научных конгрессах постоянно подчеркивалось единство науки и национальной идеи. Эти годы стали также временем интенсивного создания национальных памятников — кёльнского собора, монумента Арминию в Детмольде, Валгаллы близ Регенсбурга, павильона освобождения в Кельхайме. Национальная идея и либеральная оппозиция стали двумя сторонами одной и той же медали.
Социально-политическим волнениям не хватало только экономического кризиса, чтобы сложилась непосредственная революционная ситуация. Но это произошло в 1846 г. Кризис 1846-47 гг. был последним европейским кризисом старого типа, который разразился из-за
В Германии повсеместно вспыхнули стихийные голодные бунты, переросшие в Берлине в «картофельную войну». Эти бунты были подавлены военной силой. Заявил о себе и конституционный либерализм. 10 октября 1847 г. в гессенском городе Рёппенгейм собрались ведущие деятели этого направления, чтобы потребовать создания немецкого федеративного государства с сильным и ответственным перед парламентом правительством. А месяцем ранее в баденском Оффенбурге устроили съезд радикальные демократы, провозгласившие своей целью создание единой германской республики. Оживились также социально-революционные и социалистические круги, во главе которых стояли Фридрих Геккер, Вильгельм Вейтлинг, Мозес Гесс, а также радикальные союзы немецких подмастерьев, созданные эмигрантами в Швейцарии, Париже и Лондоне. Волна протеста и недовольства, которую не могли остановить власти, настраивала общество на близкие революционные потрясения.
ПРОБЛЕМЫ РЕВОЛЮЦИИ 1848 ГОДА
И вновь, уже в третий раз, известие из Парижа, пришедшее 24 февраля 1848 г., всколыхнуло всю Европу. Во Франции разразилась новая революция, свергнувшая буржуазного короля Луи Филиппа. Почти во всех немецких столицах начались уличные демонстрации и столкновения с полицией. В ландтагах умеренно-либеральная и радикально-демократическая оппозиция громогласно требовала свободы прессы и собраний, разрешения политических партий и создания гражданской гвардии, наконец, созыва общегерманского парламента с целью объединения страны. За мартовскими требованиями последовало создание «мартовских министерств» из либералов, которые начали осуществлять эти требования. Царило всеобщее национальное воодушевление. Новое баварское правительство поэтически называли «министерством утренней зари», а черно-красно-золотые знамена национального движения развевались над всей Германией.
Прокатившаяся штормовым валом с Запада на Восток революция достигла главных государств Германского союза — Австрии и Пруссии. В Вене умеренно-либеральное движение за считанные дни было захлестнуто радикально-демократическим потоком. Меттерних бежал в Англию, императорский двор укрылся в Инсбруке, а во всех частях империи вспыхнули национальные революции. В Пруссии сперва казалось, что Фридриху Вильгельму IV удастся обуздать стихию революции и самому встать во главе объединительного движения. Но король-романтик колебался слишком долго, его уступки явно запоздали. 18 марта в Берлине началось народное восстание и баррикадные бои на улицах прусской столицы. Испуганный король был вынужден вывести войска из города, согласиться на создание либерального правительства и объявить в воззвании «К моим возлюбленным берлинцам» о предстоящем созыве прусского Национального собрания для выработки конституции.
18 мая 1848 г. во франкфуртской церкви Св. Павла открылось общегерманское Национальное собрание из 585 представителей немецкого народа, чтобы принять общегерманскую конституцию и избрать национальное правительство. Это была впечатляющая демонстрация свободы и единства Германии.
Но какой должна была стать новая Германия? По этому вопросу никогда не было единодушия. Раскололся и Франкфуртский парламент, где определились две позиции. Сторонники великогерманской платформы предлагали объединение всех немецких земель под скипетром Габсбургов. Им противостояли приверженцы «малогерманского» решения проблемы: объединение Германии под эгидой Пруссии и без многонациональной Австрийской монархии. Разгорелись многомесячные дискуссии о сути и границах будущего единого государства, а тем временем разочарованные нерешительностью либералов революционные демократы подняли в Бадене республиканское восстание, плохо подготовленное, несвоевременное, которое было жестоко подавлено войсками Германского союза, главным образом пруссаками. Можно сказать, что «прусские игольчатые ружья уничтожили миф национальных баррикад». При этом прусские солдаты не думали о том, что они стреляют в своих немецких соотечественников. Нет, они стреляли в баденцев, саксонцев, баварцев, гессенцев. Это и показало слабость чувства общегерманского братства и национального единения.
Наконец, после долгих споров. Франкфуртский парламент принял конституцию, по которой единая Германия должна была стать конституционной парламентарной монархией с гарантированными основными правами и свободами граждан. Он избрал временное центральное правительство во главе с либеральным австрийским эрцгерцогом Иоганном. Но на деле конституция так и осталась клочком бумаги, а правительство не имело ни силы, ни авторитета, ни реальной власти.
Франкфуртский парламент часто называли «непрактичным профессорским» парламентом. Но в тех условиях он сделал все, что было в его силах. Другое дело, что судьба революции решалась не во Франкфурте или, во всяком случае, не только там. Бессилие франкфуртского парламента со всей очевидностью проявилось во время шлезвиг-гольштейнского кризиса. В марте 1848 г. Шлезвиг и Гольштейн заявили о своей независимости от Дании, образовали временные правительства и обратились за помощью к Национальному собранию. Судьба этих герцогств всколыхнула немецкое общество. Для национального движения Франкфуртский парламент мог стать легитимным только в том случае, если он сумеет возвратить эти территории в лоно единой Германии. Но у него не было собственной армии, поэтому парламент призвал на помощь прусского короля. Прусские войска действовали успешно и вторглись далеко в глубь Ютландии, но король отозвал их назад из-за протеста и угроз со стороны Англии, России и Франции. В Северном море угрожающе замаячил британский флот, на границах Восточной Пруссии появились русские войска, французские послы при немецких дворах вручили резкие ноты протеста. Германские притязания на земли, принадлежавшие тогда датской короне, подтвердили опасения других держав, что создание единого немецкого государства в центре континента взорвет европейское равновесие сил.
Но франкфуртский парламент потерпел фиаско не только из-за внешнеполитической ситуации, но и из-за собственного страха перед радикализацией революции. Буржуазно-либеральные круги, которые мечтали о конституционной монархии наподобие британской, теперь опасались возможности второй, социальной, революции с кровавыми ужасами якобинского террора. Они предпочли пойти на компромисс с окрепшими силами контрреволюции в Берлине и Вене, стремясь сохранить то, что уже было достигнуто. Так, в Пруссии было достаточно даровать умеренную конституцию, чтобы в ноябре 1848 г. революция там фактически закончилась. Национальное собрание, стремясь решить вопрос о верховной власти, предложило германский трон прусскому королю, но эта попытка провалилась. Фридрих Вильгельм IV охотно принял бы на себя управление Германией, но только если власть будет передана из рук остальных немецких монархов, а не парламентом. Когда делегация из Франкфурта предложила ему императорскую корону, то в письме к гессенскому герцогу король назвал ее «свинским обручем из грязи и дерьма», от которого несет «тлетворным запахом революции». К тому же он не без оснований опасался интервенции других европейских держав, в том числе и Австрии. Для этого миролюбивого и панически боявшегося конфликтов человека новая внутригерманская война была немыслима.
В исторической литературе о революции чаще подчеркиваются ошибки и слабости революционного движения, но недостаточно принимается во внимание сила контрреволюции.
Конечно, структурные слабости германской революции совершенно очевидны. Быстрый и легкий успех мартовских революций вызвал обратный эффект. Революционный лагерь явно переоценил свои силы, успехи и возможности. Вместо реалистичной оценки положения возобладало самодовольство от быстрой победы, а также фатальная недооценка силы консервативного сопротивления.
К этому добавилась и быстрая поляризация сил внутри самого революционного движения. Либералы были вполне удовлетворены мартовским результатом и считали революцию законченной. Напротив, демократы и республиканцы стремились развить успехи дальше. В итоге внутри революционного движения возникли почти непреодолимые противоречия. Страх перед крестьянской революцией заставил и либеральные правительства, и консервативную бюрократию как можно скорее завершить аграрную реформу. Спешно принятые законы успокоили крестьянские массы. Столь быстрый успех социально-аграрных преобразований лишил оппозиционное движение мощной опоры.
В силу давней традиции проведения реформ сверху либералы считали дальнейшее углубление революции не только излишним, но и просто вредным, предпочитая путь постепенных реформ в направлении парламентской системы правления. Либералам казался опасным радикальный разрыв с существующими социально-политическими структурами. С их точки зрения, наибольший успех обещала стратегия соглашения с монархиями и бюрократией. Поскольку большинство населения не поддерживало демократически-республиканские лозунги, то либералы расценивали это как «молчаливый плебисцит» в свою пользу.