Германский Генеральный штаб. История и структура. 1657-1945

Гёрлиц Вальтер

III

Поскольку Штауффенберг вопреки намерениям не встретился с Роммелем, план Роммеля, каким бы он ни был, в любом случае не отвечал планам Герделера и Генерального штаба. Кроме того, когда началось вторжение, Роммель еще не закончил отработку плана. В начале 1944 года германское командование знало, что противник перебросил лучшие дивизии из Италии в Англию. А если еще учесть, что в южных портах Англии сконцентрировалось огромное количество грузов, союзники усиленно бомбили мосты и коммуникации, усилилась подпольная деятельность во Франции, то не возникало сомнений, что высадка союзников произойдет

в ближайшее время. И Роммеля и Рундштедта занимали предположения, в каком районе произойдет высадка.

Позже Блюментрит заявил о полной несостоятельности немецких разведывательных служб (абвера). Заключение в тюрьму Остера и одного из его сотрудников в 1943 году нанесло серьезный удар по этому учреждению. Положение не улучшилось, когда один из агентов Канариса в Турции перешел на сторону англичан. Канарис был тут же переведен на незначительную работу в экономический отдел ОКВ. Эрнст Кальтенбруннер, преемник Гейдриха, тут же прибрал к рукам абвер. Впредь СС использовали разведку в собственных интересах.

Рундштедт считал, что союзники высадятся между устьем Соммы и Кале, в то время как командование ВМФ полагало, что высадка произойдет в районе Гавра. Роммель ближе всех подошел к истине, предположив, что увидеть союзников предстоит между Шербуром и устьем Сены. Гитлер был уверен, что союзников обнаружат на берегу Па-де-Кале, однако приказал усилить оборону Нормандии.

В штабе Роммеля выражали недовольство информацией о происходящем на вражеской территории, получаемой от главнокомандующего Западным фронтом, отдела иностранных армий ОКВ и штаба ОКВ. Кроме того, Верховное командование вермахта ничего не сообщало о степени готовности нового оружия. Во всяком случае, Рундштедт возлагал огромные надежды на эффективность «чудо-оружия».

IV

Вторжение началось около двух часов ночи 6 июня десантированием парашютистов в Нормандии. Парашютистов поддерживали планерные части. В трех местах были выброшены крупные десанты. Тысячи самолетов начали бомбить немецкие батареи и укрепления. Ранним утром под прикрытием авиации и при мощной артиллерийской поддержке союзники начали высадку, в которой участвовало сто тридцать тысяч человек, двадцать тысяч танков и другой техники. Немецкое командование оказалось застигнутым врасплох и до шести часов утра не предприняло никаких контрмер.

Гитлер в это время находился в Оберзальцберге. Он имел привычку поздно вставать по утрам и поэтому узнал новости только в полдень. Даже Йодль не посмел разбудить его, чтобы сообщить о высадке союзников. Таким образом, распоряжение о введении в бой учебной танковой дивизии и 12-й танковой дивизии СС было получено только во второй половине дня, зато со строжайшим приказом к вечеру «очистить» район высадки от противника.

Цейтцлер заявил, что это сделать невозможно, и оказался полностью прав. К вечеру 6 июня ситуация с высадкой прояснилась. Противник занял два плацдарма, один размером двадцать пять километров в ширину и десять в глубину в районе восточнее реки Орн и второй на полуострове Котантен размером пятнадцать километров в ширину и четыре в глубину.

Из-за тумана, накрывшего огромный район от Нормандии до Парижа, движение по дорогам было крайне затруднено. Кроме того, французские партизаны взрывали мосты, железнодорожные станции. В результате в сражении смогли принять участие только три танковые дивизии. Штаб командования танковых войск был уничтожен во время воздушной атаки.

Гитлер

был абсолютно уверен, что следующая высадка произойдет в районе пролива Па-де-Кале, поэтому большая часть войск, сконцентрированных на берегу Па-де-Кале, все это время оставалась на месте. Так что нет ничего странного в том, что, несмотря на сложные метеорологические условия, первый этап высадки прошел успешно, практически без сопротивления со стороны немцев.

В период между 7 и 12 июня союзники смогли объединить захваченные плацдармы и теперь удерживали фронт протяженностью около девяноста километров. Союзники заблокировали полуостров Котантен с крепостью Шербур. Рундштедт и Роммель настаивали на встрече с Гитлером, желая, чтобы он сам оценил создавшееся положение. Командующие прекрасно понимали, что им не удастся «сбросить противника в воду», как этого требовал Гитлер. Наконец настоятельные требования фельдмаршалов были удовлетворены. 17 июня Гитлер принял Роммеля и Рундштедта вместе с начальниками их штабов в Марживале, где располагался старый командный пункт, хорошо укрытое сооружение, построенное на случай вторжения Англии. Гитлер, по словам Шпейделя, был бледен. Его лицо носило явные признаки бессонницы. Он нервно вертел в руках карандаш и бросал упреки в лицо командующим. Теперь фюрер во время чтения надевал очки, но об этом никто не должен был знать. У фюрера не могло быть никаких слабостей.

Роммель с предельной откровенностью доложил о подавляющем превосходстве противника и едко заметил, что бессмысленно удерживать укрепленные позиции во вражеском тылу. Не испытывая ни малейших угрызений совести, Роммель оценил стратегию ОКВ как «стратегию игорного стола», полностью оторванную от действительности. Он заявил, что враг прорвется к Парижу, а, как доказала история, кто владеет Парижем, тот владеет Францией. Уже высадилось порядка двадцати пяти моторизованных и танковых дивизий. Союзники явно не собираются высаживаться на берегу Па-де-Кале. Роммель потребовал предоставить ему свободу маневра. Гитлер молча выслушал обвинения Роммеля в том, что он доверяет кому угодно, только не своим генералам. А затем фельдмаршал спросил, как фюрер представляет себе окончание войны. Гитлер сердито ответил, что Роммелю следует заниматься военными, а не политическими проблемами.

Оба фельдмаршала настаивали на применении нового оружия против союзников. 13 июня, ровно через неделю после того, как войска союзников высадились во Франции, немцы впервые применили против Англии самолеты-снаряды «Фау-1». Генерал Хейнеман, отвечавший за разработку и испытания нового оружия, объяснял, что «Фау» еще не отработано; точность попадания в цель плюс-минус восемнадцать километров. Получив эту информацию, Гитлер, запретив использовать «Фау-1» против английских портов, решил сосредоточиться на Лондоне, полагая, что в этом случае Англия станет более сговорчивой и захочет прийти к соглашению. Похоже, он сильно ошибался в отношении эффективности «оружия возмездия».

Рундштедт попытался объяснить, что необходимо существенно перегруппировать Западный фронт. Он попросил разрешения отступить, чтобы группа армий «Г» могла бы, объединившись с девятью пехотными и четырьмя таковыми дивизиями, превратиться в новую стратегическую силу. «Вы должны стоять, где стоите», – заявил Гитлер. Вскоре после совещания в Марживале Кейтель позвонил Рундштедту из Восточной Пруссии. «Что нам делать?» – с отчаянием спросил он у Рундштедта. «Заканчивать войну. Что же еще?» – ответил фельдмаршал.