Герои без вести не пропадают (Роман. Книга 2)
Шрифт:
Добрый день! – приветствовала она Альфреда, I встретившего ее у ворот. – Надеюсь, все живы и здоровы. Где сестра?
Дома я один, остальные ушли в церковь,– ответил Рунге.
А вам не захотелось покаяться в своих грехах перед иконой божьей матери?
Нет,– покачал головой Альфред. – Пока за собой не чувствую никаких грехов, а когда почувствую, обязательна помолюсь.
Напрасно притворяетесь праведником,– укоризненно покачала головой девушка. – Все мы в этом мире не безгрешны, а из–за ваших грехов я чуть не пострадала: мы поссорились с Рудольфом.
Рунге насторожился, но, чтобы
Милые – бранятся – только тешатся,– улыбнулся он. – Уверен, что вы уже помирились.
Кое–как. Но он учинил мне форменный допрос. Я была на краю гибели.
Расскажите.
Только без свидетелей. Пойдемте в сад. Там никто нам не помешает.
Они вошли в сад, прошли по дорожке к площадке для игр, остановились у качалки. Альфред смахнул рукой пушистый снежок с сиденья и усадил девушку, а сам устроился напротив.
Вам понравился советский полковник? – тихо спросила Фанни, внимательно глядя на собеседника.
Какой полковник? – спросил Рунге, притворившись забывчивым.
Тот, за которым вы поехали на станцию Маутхаузен,– ответила девушка, продолжая сверлить его глазами.
Ах, этот как его, Турчанов, что ли?..
Не Турчанов, а Турханов,– нервно перебила его Фанни. – Вы видели его?
К сожалению, нет. В тот день ваш отец пригласил меня на рыбалку, и мы встретили утреннюю зарю на Тиферзее.
Что вы говорите? – искренне удивилась девушка. – Профессор никогда не увлекался рыбной ловлей. И долго вы там пробыли?
До вечера.
Поразительно! Чем же вы там занимались?
Я блеснил щук, а профессор измерял глубину озера.
Для чего? Вы не спрашивали его?
Спросил, но он, по–моему, не сказал правду.
Что же он сказал?
Говорил, что перед смертью некоторые наиболее ценные вещи собирается спрятать на дне озера.
Скряга проклятый! Пусть прячет. Нам не нужны его капиталы. Проживем и без них. Меня волнует другое.
Что именно?
Отсутствие доверия между людьми. Даже близкие родственники боятся друг друга. Вот мы, например, благодаря моей сестре породнились с вами, а не доверяем друг другу.
Я не понимаю вас,– развел руками Рунге.
Поймете,– нахмурилась Фанни. – Скажите, кому вы сообщили о предстоящем переводе Турханова из тюрьмы в концлагерь?
– Вот те и на! – воскликнул Альфред, притворно удивляясь. – Да кто вам внушил подобную мысль?
– Логика,– ответила девушка. – Железная логика. Об отправке заключенных в лагерь Маутхаузен знали все го три человека: Рудольф Иммерман, Швайцер и я. Начальник гестапо и старший следователь не могли разгласить эту тайну, а я рассказала об этом только вам. Когда колонна заключенных появилась вблизи лагеря, неизвестные люди напали на конвой и освободили заключенных.
– Допустим,– сказал Рунге, пожимая плечами. – Но при чем же тут мы с вами?
– А вот при чем. Расправившись с конвоирами, неизвестные освободители прежде всего поинтересовались Турхановым. Об этом рассказал на допросе один из заключенных, попавший в руки гестапо. Выходит, нападение на конвой было не случайным, а заранее запланированным и тщательно подготовленным с весьма определенной целью. Не трудно догадаться, что
Рунге невольно посмотрел по сторонам, словно ища глазами гестаповцев, незаметно подкрадывающихся, чтобы арестовать его, но все же не потерял присутствия духа и продолжал разговор в прежнем полушутливом тоне.
– По канонам детективного жанра, за подобным разоблачением обычно следует арест злодея. Сдаюсь на милость победителя. Вот мои руки. Наручники будете надевать сами или на помощь призовете милого Рудольфа? – сказал он, протягивая обе руки.
Фанни рассердилась:
Перестаньте фиглярничать! Не затем я здесь. Мне хочется искренне помочь вам. Давайте поговорим серьезно.
Можно и серьезно,– согласился Альфред. – Я вас слушаю.
Некоторое время девушка сидела молча. Она еще не знала, какую часть из своих секретов раскрыть перед этим человеком, хотя и не сомневалась в нем. «Излишняя откровенность к добру не приведет,– решила она наконец. – Расскажу о своих чувствах к Турханову, а об «Истории нашего рода» ни слова. Ведь, он немец, и еще неизвестно, как отнесется ко мне, когда узнает, что я русская».
Рунге внимательно выслушал ее исповедь. Мысленно он допускал, что не– одна любовь к Турханову побудила ее пойти против фашизма, но не стал задавать вопросов. «Не будем форсировать события,– думал он,– Наступит время, и она сама расскажет остальное. А пока и на этом спасибо».
– Я видела, как его пытали. Это было ужасно. Но, сожалению, ничем не смогла помочь ему. Тогда поклялась отомстить извергам. Дорогой Альфред, помогите мне этом,– закончила она свой рассказ.
– Хорошо. Я сделаю все, что от меня зависит,– пообещал Рунге.
ГЛАВА ВТОРАЯ
«Опять воздушная тревога,– со злостью подумал Рудольф Иммерман, просыпаясь с головкой болью – Проклятые американцы! С тех пор как обосновались в Италии, весь наш юг из глубокого тыла превратили в фронтовую зону».
За окном выли сирены, ревели моторы мощных пожарных машин, слышались отдаленные взрывы тяжелых авиационных бомб. Но тревога продолжалась недолго. Минут через десять послышался знакомый голос диктора местной радиостанции, который объявил отбой. Начальник гестапо с головой закутался, пытаясь снова уснуть, но уже не мог Нервы были напряжены до предела, сердцебиение участилось, мучила головная боль. Пришлось проглотить несколько таблеток пирамидона. Но все равно успокоения не наступило.
«Когда же этому придет конец? – с тоской подумал Иммерман. – Прижали со всех сторон. Италия потеряна для нас навсегда. На Балканах красные. Русские рвутся к Будапешту. Скоро они схватят нас за горло...»
При слове «русские» он вспомнил Турханова. Утром его вместе с другими четырнадцатью арестантами, приговоренными к смерти, должны были направить в концлагерь. Конвоирование смертников происходило в особых условиях. Эсэсовцы с ними не церемонились, за любые мелкие нарушения порядка пристреливали на месте. Турханова могла постичь такая же участь. Это несомненно приведет к осложнениям. Ведь его ждут Томсон и Барух. «Надо избавить брата от лишних неприятностей»,– подумал Рудольф и схватился за телефонную трубку. Ответил ночной дежурный.