Герои без Золотых Звезд. Прокляты и забыты
Шрифт:
Летчики успешно отразили дтаку четырех «мессеров», но из-за облаков на них выскочило восемь «фоккеров»… Подбив одного иЗ них, наши летчики попали под ураганный огонь зениток противника. Один из снарядов угодил в мотор самолета командира полка. Машина загорелась.
Луганский увидел, как самолет Меркушева «обреченно летел к земле». Далее он пишет: «Нас… связывала фронтовая дружба, крепче которой, как это только знают однополчане, нет ничего на свете». И добавляет довольно странную фразу: «Много мне пришлось повидать на фронте, во многое поверить и во многом разувериться».
Понять ее могли только те, кто. знал дальнейшую судьбу сбитого в этом бою летчика. В трех изданиях воспоминаний С. Луганского фамилии В. Меркушева нет вообще! Вместо него полком командует не существовавший в действительности «Герой Советского Союза Федор Телегин», который в книге Луганского и погибает в этом бою под Яссами.
Меркушев остался жив. В том злополучном бою он получил два осколочных ранения в левый пах и правую ногу. Попытался дотянуть до расположения своих войск. Когда на нем загорелась одежда и начало обжигать тело, на высоте 500–600 м. летчик выпрыгнул с парашютом. Больше он ничего не помнил — потерял сознание. После приземления на мгновение увидел румынских солдат, еще пытался сопротивляться, когда чьи-то руки срывали с него Золотую Звезду и другие награды, стягивали с запястья часы. Потом снова потерял сознание.
В кармане гимнастерки пленного обнаружили партбилет, удостоверение личности, орденскую книжку, где указывалось о присвоении ему звания Героя Советского Союза и перечислялись полученные ордена. Но самое главное — блокнот с записями, которые характеризовали работу полка. В нем же были записаны позывные всех радиостанций на участке фронта!
Немцы применили все возможное, чтобы толкнуть Меркушева на путь измены. На все фронты прозвучало известие о том, что Меркушев сдался в плен. К нему проявили повышенный интерес. Два месяца в госпитале военнопленных в румынском городе Бакэу Меркушеву лечили ожоги ног и лица, а также полученные в воздухе раны. Тайком румынские санитарки кормили его сметаной, медом, маслом. Через полтора месяца его начали водить на допросы. Задумав бежать, он, оттягивая время, подтвердил сведения, отмеченные у него в записной книжке. Но подписывать свои показания летчик отказался, за что и был отправлен в гестапо.
Три недели он провел в одиночной камере. Допрашивали пять раз. Обвинив в подготовке побега, немцы избили летчика прикладами винтовок и сапогами. Пленника держали на голодном пайке — в сутки он получал два стакана воды и 200 грамм хлеба. Меркушев уже не мог самостоятельно передвигаться. В этом состоянии он подписал все свои данные ранее показания, в том числе о расположении штабов частей 1-го гшак и 5-й BA.
Офицера сочли перспективным для дальнейшей разработки и отправили в Германию. Лагерь близ города Бухау имел специальное назначение. Почти весь начальствующий состав был из власовцев. Цель была ясна — вербовка. Всех пленных там называли господами. Заключенные жили в камерах по 3–4 человека, пилили и кололи дрова для лагеря, таскали уголь. Их постоянно вызывали на беседы, говорили о Власове, его «истинно народном» правительстве в Праге. Предлагали вступить в РОА — Русскую освободительную армию.
Уже на следующий день по прибытии, Меркушева допрашивал грузный, уже начинающий лысеть мужчина.
— Ай-яй-яй, Меркушев, до чего же вы довели себя. Кожа да кости. Посмотрите в зеркало, на что вы похожи, — начал разговор вербовщик и продолжил: — За вас уже многое сказали ваши документы. А смерть, она одинакова для всех: и для Героя, и для рядового солдата. Но умирать, конечно, вам рановато. Все в ваших руках. Мы тоже уважаем храбрых солдат. Летчику и здесь найдется работа.
В тот же день повели в столовую. По пути к ним присоединилось еще пять летчиков-власовцев. Внутри столовой чистота, на столах цветы в красивых вазах, стены расписаны узорами. За каждым столиком сидело по шесть человек. На столе горячий борщ, на отдельных тарелках — куски баранины, сыр, колбаса, белый пшеничный хлеб. Большой выбор вин.
У Меркушева закружилась голова. Он готов был наброситься на еду, но терпеливо ждал.
Соседом по столу оказался некто Николай Лушпаев из Донбасса со своим «командиром» Брониславом Антилевским.
— Почему ты здесь оказался? Погляди вот на этих, — начал с ним разговор Меркушев. — Все молодые, еще молоко не обсохло на губах. Поэтому я допускаю, что они могли не выдержать избиений, пыток и вот согласились. А ты человек в годах, при большом звании. Как же ты споткнулся?
— Д Меркушев, — ответил ему Антилевский, — по доброй воле, по разуму вступил в РОА. Думаю, правильно сделал. И товарищи мои так же поступили. Потом вы ошибаетесь. Не немцам мы служим, а русскому народу. У нас своя часть. И все там русские, такие же, как и мы с вами. И, наконец, у нас свое правительство, свои министры, своя газета.
— Форма-то у вас не русская, немецкая, только без погон, — заметил Меркушев.
Антилевский усмехнулся.
— Ну, это не страшно. Не это главное. Скоро все свое будет. Сами понимаете, сейчас не до одежды. Короче, не в форме дело. Вам предлагается принять командование всей нашей авиацией. Вы получите портфель военного министра.
— Министра говорите? — Василий улыбнулся. — Вот это предложение! О таком я и мечтать не мог. Давайте-ка выпьем и закусим сначала. А то на голодный желудок и мысли хорошие редко приходят.
Меркушев налил себе вина и выпил. Стали закусывать.
— Скажите-ка, господа, нужны ли министры на том свете? — спросил or — Вы что, считаете себя живыми?
Поняв, что пленного не сломить, его избили, сломали три ребра. Как «неперспективного» для дальнейшей работы в январе 1945 г. отправили в лагерь военнопленных близ города Вайден, что в Южной Баварии. Через десять дней в лагере он стал свидетелем «вербовки» в РОА, когда из числа отказавшихся расстреляли каждого десятого. Благодаря помощи товарищей по несчастью он дважды благополучно избегал отправки в лагерь смерти. Первый раз накануне отправки его наш врач, пленный Черезов направил в ревир, как якобы заболевшего туберкулезом. Второй раз с тем же диагнозом югославский доктор Мирослав Зотович. После этого для гестапо он и вовсе перестал существовать — ему дали номер умершего узника.
22 апреля 1945 г. лагерь освободили американские войска. Группа бывших военнопленных-летчиков, в которой был и он, решила прорваться через линию фронта к своим. Спустя две недели в районе города Хемниц они вышли на нашу кавалерийскую часть.
С 31 мая до ноября 1945 г. Меркушев находился в 32-м стрелковом полку на госпроверке — таков был порядок. Полк находился на станции Алкино Куйбышевской железной дороги. Бывшие пленные работали по 10 часов в день, а по вечерам и ночами их вызывали на допрос. Восстанавливали их путь в плену. Если находились свидетели, которые могли подтвердить их достойное поведение, то результат проверки, как правило, оказывался положительным.