Герои эпохи Петра
Шрифт:
– Как поживаешь? – спрашивали его участливо немногие приезжающие друзья.
– Скучно! – коротко отвечал Соймонов.
Скучный период продолжался без малого одиннадцать лет. Чем занимался все это время Соймонов? Конечно, читал и писал. Работал, не покладая рук, при свете солнечном и при свечах. Не имея возможности заниматься любимой картографией, Соймонов обратился к истории:
– Мои намерения более чем скромны! – говорил он подросшим сыновьям. – Хочу не фолиант премудрый писать, а едино короткий текст для любознательных!
Нам, живущим в веке двадцатом, увы, уже
Всероссийского отечества всенижайшему патриоту (так любил именовать себя в письмах Соймонов) шел уже седьмой десяток, когда о нем наконец-то вспомнили. Из деревенского небытия вернул его друг юных мичманских лет, а ныне сибирский губернатор Василий Мятлев.
Историки в один голос называют Мятлева большим вором и человеком государственного ума. Императрице Елизавете Мятлев заявил:
– Камчатская экспедиция, что батюшкой вашим содеяна была, завершена со славою, но изыскания в пределах сибирских продолжать надобно и далее?
– Что же еще пройти следует? – вопросила дщерь IIетрова, томная и румяная.
– Края студеные, нерчинские!
– Дело многотрудное, – махнула пухлой рукой Елизавета. – Пусть высокий Сенат решает?
Сенат против экспедиции не возражал. Деньги выделили на редкость быстро, спросили лишь, кого хочет губернатор начальником ставить.
– Лучше Соймонова Федора кандидатур нету! Он и практик, и ученый, и картограф и моряк! – объявил Мятлев.
– Но ведь каторжник? – возмутились сенаторы в париках напудренных.
– Ну а это на Руси почти что академик! – парировал упрямый Мятлев. – Да и не в столицу же его посылаем, а в самую что ни на есть глухомань, в Нерчинск!
– Ладно, в Сибирь пущай катится! – посовещавшись, решили мудрые сенаторы. – Нам забот меньше.
Надо ли говорить, как воспринял предложение Мятлева Соймонов! В неблизкую дорогу он собрался в два дня. С собою взял старшего из сыновей Михаила да двух учеников-геодезистов, Гвоздева и Чекина, пожелавших разделить с ним тяготы предстоящей экспедиции.
Задача был очень сложная. Прежде всего надо было составить описание всех водных путей от Иркутска до Нерчинска, затем нанести на карты реки: Селента, Хилка, Ингода, Онона, Нерчь, Шилка, Газимур и Аргунь, подробно изучить все прилегающие к ним земли. В Томске Соймонов укомплектовал свою команду матросами, солдатами и казаками. Проездом через Иркутск помог организовать местную навигацкую школу. Ну а затем была бескрайняя сибирская тайга, бурные реки с перекатами и порогами и работа, работа, работа…
Спустя полтора года в Ирку прибыл, обросший бородой, Соймонов-младший. Губернатор Мятлев принял его незамедлительно:
– Как дела у Федора Иваныча?
В ответ Михаил вывалил на стол ворох бумаг:
– Вот планы Амура, Шилки и Аргуни. А это генеральная карта Нерчинска, здесь и речка Нерчь.
В тот же день Мятлев сел за стол и самым подробным образом отписал в Сенат о подвигах соймоновских. «А в том, чтоб ево определить чином, крайняя нужда состоит, ибо из имеющихся в Камчатской экспедиции офицеров я в команду ево
Тем временем соймоновские отряды уходили все дальше в тайгу. Так в неустанных трудах и заботах прошло без малого три года. Наконец к 1757 году Соймонов смог донести в Сенат, что ими его соратниками составлен полный Нерчинский атлас.
Губернатор всея Сибири
А в Европе уже во всю полыхала новая война, которая войдет в историю как Семилетняя. На этот раз делилось испанское наследство. Россия двинула свои полки против Фридриха – короля прусского. Тогда же был отозван в Кронштадт и генерал-поручик Мят лев для употребления во флоте. И снова поворот судьбы: по ходатайству Мятлева Соймонову дали чин тайного советника. А после этого еще один указ, да какой! Соймонова назначили генерал-губернатором всей Сибири!
– Ну вот! – вытер вспотевший лоб Соймонов. прочитав указ – Из каторжан да в губернаторы! Чудно жить на матушке Руси!
Теперь его ждал Иркутск и руководство землями, на которых могло бы разместиться несколько Европ. Оставив экспедицию на попечение сына Михаила, Соймонов 27 октября 1757 года вступил в должность. Руку нового губернатора Сибирь почувствовала сразу: ведь он знал эту бескрайнюю и загадочную землю не понаслышке. Деятельность свою Соймонов начал с того, что разогнал из собственной канцелярии дураков и бездельников. Особенно суров был с взяточниками и обидчиками. Этих карал безжалостно: кого чинов лишал, а кого – и в солдаты. Серьезно занялся Соймонов и хлебопашеством. В этом первым помощником ему стал сын Михаил – энтузиаст этого дела.
Чем только не занимался Соймонов! Он выписывал из Парижа валторны для местного оркестра, строил крепости на границе с Китаем, вел дипломатические переговоры, строил суда и рудные шахты, судил и освобождал из-под стражи. Авторитет Соймонова был непререкаем. Сибирь помнила его как каторжанина, знала как неугомонного исследователя, теперь же приняла как правителя. Изумляло в нем то, что новый губернатор не воровал! Это было так поразительно, что поначалу никто и не верил. Затем, когда неподкупность губернатора подтвердиласъ, его сталипочи тать едва ли не как святого.
В немногие же свободные минуты Федор Иванович по-прежнему занимался любезной ему картографией, ну и, конечно же, бывший моряк не мог оставить без внимания и судоходство. Теперь местные шкипера чесали затылки над морским уставом Петра Великого.
– Сибирь – золотое дно! – не раз повторял он своим соратникам.
– Наша цель одна – открыть это дно на благо Отечества.
– Не забывал Федор Иванович и о своем морском прошлом. При нем продолжились исследования Аляски и Курил, Лисьих островов и Алеутских. Капитанов Вашмакова да Глотова, Пушкарева да Бечевина принимал всегда как сыновей родных. И здесь Соймонов оставался верен себе: отправляя капитанов в очередное плавание, вручал он им карты собственной работы, обстоятельные и выверенные. А из Адмиралтейств коллегии неотступно требовал то компасы с квадрантами, то штурманов да мастеров корабельных. Адмиралы возмущались, расходы подсчитывая: