Герои и антигерои Отечества (Сборник)
Шрифт:
«После того как Петербургский Совет перешел в руки большевиков, Троцкий был избран его председателем, в качестве которого организовал и руководил восстанием 25 октября».
«Вся работа по практической организации восстания проходила под непосредственным руководством председателя Петроградского Совета Троцкого. Можно с уверенностью сказать, что быстрым переходом гарнизона на сторону Совета и умелой постановкой работы Военно-революционного
— Хорошо. Троцкий внес серьезный вклад в победу вооруженного восстания в октябре 1917 года. Но почему после того, как Троцкий вопреки прямому указанию В. И. Ленина отказался в январе 1918 года подписать в Брест-Литовске мирный договор с немцами, когда он поставил страну в опаснейшее положение, Владимир Ильич все-таки именно его опять же в критический момент революции выдвигает на пост председателя Реввоенсовета республики, а с осени 1918 года — еще и наркома по военным и морским делам?
— Брестский мир — один из сложнейших моментов в истории нашей революции. Да, Л. Д. Троцкий тогда не выполнил директивы Ленина, заявив: «Состояние войны прекращается, мир не подписываем, армия демобилизуется, уходим домой строить социалистическую Россию». Действительно, после его решения и по существу демагогического, авантюристического заявления австро-германские войска перешли в наступление по всему фронту. Но давайте перенесемся мысленно в то время. Мир с немцами на таких условиях, а потом еще и худших не хотели заключать и Бухарин, и Дзержинский, и другие видные партийцы. Ленин в какой-то момент в ЦК РСДРП(б) даже оставался в меньшинстве по этому архисложному вопросу. Нужны были железная логика, гениальность Владимира Ильича, чтобы опровергнуть доводы сторонников Троцкого—Бухарина, убедить сомневающихся, что в сложившихся условиях спасение революции — в немедленном заключении Брестского мира. Экстренно созванный 6–8 марта 1918 года VII съезд РКП(б) одобрил ленинскую политику в вопросе о мире. Дальнейшие события очень быстро убедили и Л. Д. Троцкого, и Н. И. Бухарина, да и других все еще колеблющихся членов ЦК РКП(б), что иного, альтернативного решения в тех условиях просто не было. Только так можно было спасти тогда факел революции.
Да, Троцкий занимал особую позицию в Брест-Литовске, по сути не выполнил директивы, но Ленин видел и знал другое. Еще в дни Октября он почувствовал, что по силе энергии, революционного напора это один из выдающихся людей своего времени. Что ж, бывший лидер «межрайонцев» не был военным с профессиональной точки зрения, более того — ни одного дня не служил в армии или на флоте. Но время октябрьского вихря было особым. Сразу после Октября каноны тактики, оперативного искусства, стратегии строго никто не исповедовал.
Революционная страсть, напор, воля, способность поднять и повести за собой людей — вот что прежде всего решало тогда исход дела. Только гораздо позднее, уже ближе к концу гражданской войны, с помощью военспецов в Красной Армии в какой-то степени осваивались и применялись непростые методы профессионального руководства организацией и ведением боевых действий. Но это тогда, когда уже сложилась кадровая армия рабочих и крестьян, когда с партизанщиной на местах практически было покончено.
Кроме данного обстоятельства, Ленин выделял Троцкого за жесткость и неуклонность в проведении принятых решений партии и хорошие администраторские качества. Конечно, административно-командный стиль руководства, которым Троцкий подчас чрезмерно увлекался, не везде мог подойти, а кое-где мог и сильно повредить. Но вот в организации боеспособной армии без такого качества тогда трудно было обойтись.
И наконец, важное обстоятельство — Троцкий, обладая вулканической энергией, решительностью, все больше становился и пламенным трибуном революции. Его знали и в партии, и в массах. Митинговый период в то время не кончился, а кто мог блестяще выступить перед людьми, зажечь их. Разве Сталин или Ворошилов?
Ленин, будучи гением, не ошибся в своем выборе. Троцкий смог возглавить этот сложнейший участок — защиту революции — и справился с партийным заданием. Вот недавно я просматривал архивные материалы о поездке председателя РВСР Л. Д. Троцкого в районы боевых действий под Саратов и Самару. Описание, причем очень подробное, этой поездки сделал на 10 страницах адъютант командующего армией некий Ларин. Я больше нигде в исторических документах не встречал фамилии этого человека. Даже одна только эта поездка дает основания судить о некоторых характерных чертах, особенностях Троцкого (ЦПА НМЛ при ЦК КПСС, ф. 325, оп. 1, д. 12, лл. 1 10).
Куда бы ни приезжал председатель РВСР, его встречали с оркестром, «Марсельезой», криками «Ура!». И везде, подчеркивает Ларин, стояли шпалерами войска. Причем в строю были люди и в сапогах, и в лаптях, и босиком. Один, пишет он, стоял даже в черном цилиндре. То есть его встречала пестрая масса, вооруженная толпа. Читая это, я невольно подумал: почему же Троцкий, будучи умнейшим человеком, позволял встречать себя как какое-то лицо с «голубой кровью», прямо-таки как члена императорской фамилии? Только ли из-за амбиций, гипертрофированного честолюбия? Думаю, не только из-за этого. Троцкий хотел и использовал любую возможность, чтобы подчеркнуть значимость новой центральной власти, значимость верховного военного командования, уверенность в триумфе революции. В то время это было немаловажно.
Где бы он ни появлялся, писал Ларин, везде проводил митинги по 20–30 минут. Были они и под Самарой. Выступления Троцкого отличались неординарностью, взрывом эмоциональности и — главное — доходчивостью. Например, в дивизии под Самарой выводит он рядового солдата из шеренги и громко говорит ему и красноармейцам:
— Брат! Я такой же, как ты. Нам с тобой нужна свобода — тебе и мне. Ее дали нам большевики (показывает рукой в сторону, где установлена Советская власть). А вот оттуда (выбрасывает руку в противоположную сторону) сегодня могут прийти белые офицеры и помещики, чтобы нас с тобой вновь превратить в рабов!
В конце концов он свое страстное обращение к солдату превращает как бы в диалог с ним, а через него и со всеми присутствующими на митинге. Быстро установив психологический контакт с людьми, переломив их настроения, он требует коллективного ответа или коллективной клятвы от солдат и командиров. Над ним прокатывается тысячеустное «Ура!», «Только вперед!», «Умрем за революцию!» и т. д. и т. п. И когда в конце митинга, о котором шла речь, Троцкий выкрикивает: «На Самару!», то эти уставшие, полураздетые и все еще плохо вооруженные толпы вслед за ним в неистовстве кричат: «На Самару! На Самару!» Он зажег их для боя, предопределил победу. Троцкий умел выжигать революционную искру из людей.