Герои космодесанта
Шрифт:
Убедившись, что его поняли, Гессарт отступил, все еще не сводя глаз с Никза, но затем, повернувшись к другим, прервал наконец эту затянувшуюся дуэль взглядов.
— Что же мы теперь будем делать? — растерянно спросил Виллуш.
Гессарт ухмыльнулся:
— Все, что захотим.
— И куда мы теперь направимся? — задал вопрос Тироль.
— Туда, куда и все отступники, — ответил Гессарт. — В Око Ужаса!
Дилан Оуэн
ЧЕСТЬ ЗЛОДЕЕВ
— Контакт на ноль-тридцать!
— Ты уверен, Сцеволла? Я ничего не вижу.
— Верь мне, Ларс!
Сцеволла
Воины дико завыли от радости. Они проделали долгий путь сквозь пустоту этой бесплодной, окутанной туманом планеты, но теперь могли вволю отыграться на приспешниках Ложного Императора там, впереди. Сцеволла почти жалел врагов. Один нужен был ему живым, чтобы узнать, куда привела его судьба и как зовут человека, которого Сцеволла искал с тех пор, как видения вынудили его год назад покинуть Око Ужаса.
Эти кошмары заставляли Сцеволлу выводить на охоту своих людей. Год назад он с криком пробудился от подобного видения — взгляда серебряных немигающих глаз, пронзившего его сон. Подчинившись интуиции, Сцеволла направил свой боевой фрегат «Коготь Эззелита» из переменчивых сфер Ока Ужаса в реальность имперского космоса. Череда предзнаменований привела его в этот мир смертоносного тумана. Десятки боевых кораблей, несущих символы Губительных Сил, взяли планету в блокаду. Между ними дрейфовали обломки имперских судов. «Коготь» проскользнул незамеченным и опустился среди низких, окутанных туманом холмов на континенте, разрушенном войной. В километре отсюда распростерся осажденный город, к которому Сцеволлу подталкивало эзотерическое предчувствие. Образ коронованного черепа опалял его внутренний взор всякий раз, когда Сцеволла закрывал глаза, — и капитан убеждался, что тот, кого следует убить, возглавляет здешнюю оборону.
Лазерные заряды проносились мимо или барабанили по доспехам, не причиняя вреда. Сцеволла почувствовал, как один скользнул по виску, но воин не ощутил боли. Он выпустил в темноту еще дюжину снарядов — за каждым выстрелом следовал крик, теперь ближе. Слева от него Оп, гигант их отряда, гнусавил немелодичную боевую панихиду, сопровождавшуюся ревом его автопушки.
Цепочки людей в серой боевой униформе выступили из тумана, подобно призракам. Шлемы-противогазы придавали им нечеловеческий облик — огромные черные глаза и металлические рыла. На шлемах штурмовиков был изображен серебряный двуглавый орел, эмблема Имперской Гвардии. Передняя шеренга батальона опустилась на колени, а вторая стояла во весь рост, лазганы на изготовку, в то время как павшие скорчились на земле. Бесплотные зеленые щупальца изучали живых и ласкали мертвых. Сержант выкрикнул команду — и прогремел второй залп, однако град выстрелов прокатился по силовой броне атакующих, не причинив вреда. Сцеволла хладнокровно выпустил заряд из болтера и наблюдал, как голова сержанта взорвалась, разбрызгивая кость и мясо. Он не ожидал столкнуться с защитниками планеты так скоро после ухода с «Когтя».
Возможно, батальон штурмовиков просто заблудился в тумане, как и его отряд.
Сцеволла и его люди врезались в ряды противника. Когда человек вступает в бой, время для него замедляется. Для Сцеволлы схватка замерла на первой секунде. Он обследовал сцену грядущего разрушения. Оп выводил беззвучную песню, без сомнения аккомпанируя дьявольскому хору, который вечно звучал у него в голове. Глаза на лысом черепе закатились, висящая в воздухе автопушка изрыгала смерть. Слева от Опа в совершенно гладком, даже без глазных прорезей, шлеме Шарн поливал штурмовиков жидким пламенем из огнемета. Дальше Ферокс запрокинул голову под неестественным углом, изо рта ползла блестящая мускульная трубка с щелкающими зубами на конце. Впереди Икарис — его лицо искажено мукой, кровавые слезы застыли на щеках, воздух окрашен алым там, где его цепной топор отсек конечности противников. Икарис неизменно
Сцеволла взглянул направо. Лейтенант Ларс рассек гвардейца надвое цепным мечом и зашелся хохотом, смакуя брызнувшую в лицо кровь. За ним возвышался над врагами Сургит: силовой меч в ножнах, пистолет в кобуре, рогатый шлем поворачивался, выискивая достойного соперника. И наконец, Манекс, разрядивший в противника оба своих болтера: губы в пене, глаза выпучены от яда, которым питали его мозг встроенные в доспех трубки. Гордость наполнила грудь Сцеволлы, пока он оглядывал свой отряд. Бесчисленные сражения отточили навыки бойцов, и никто из них его не подводил.
Застывшая сцена начала таять, недвижные воины возвращались к жизни. Тела сгрудились у ног Икариса и Ларса, выглядевших как пятна трещащих цепных клинков. Чудовищный язык Ферокса стегал штурмовиков, обдирая плоть, его руки превратились в яростно разящие когти. Манекс разносил тела на куски свирепой пальбой. Оп орал нечленораздельную арию, сопровождавшуюся смертоносными аккордами его автопушки, в то время как Шарн прожигал дыру во вражеских шеренгах. Хотя неприятель и превосходил их числом, бойцы Черного легиона пробили кровавую брешь в рядах Имперской Гвардии. Штыки гвардейцев тщетно кололи в силовую броню. Штурмовики, пытавшиеся задавить нападавших массой, откатывались, как волна, разбившаяся о камни мола.
Комиссар в маске-черепе выхватил силовой меч и ринулся в бой, призывая солдат сражаться до конца и разя тех, кто осмелился отступить. Сургит, игнорируя проносящиеся мимо лазерные лучи, торжествующе расхохотался, тоже обнажил силовой меч и начал прорубаться сквозь строй, чтобы встретить офицера лицом к лицу.
Получив удар штыка, Сцеволла разнес череп атакующего выстрелом из болтера. Другие штыки застучали по броне. Сцеволла отступил на шаг, стреляя без разбора, и штыки канули в туман. Перед ним остался один солдат, сжимавший изувеченное предплечье. Сцеволла протянул левую руку и мягко провел по кожаной маске человека когтем своей бронированной перчатки.
— Какой сейчас год? Что это за планета? Кто возглавляет ваших противников? — спокойно спросил он.
Слова из-под противогаза доносились еле слышно.
— П-планета? Зинкали-шесть. Мы сражаемся с лордом-предателем Х'раксором. Год? 3-зачем?..
— Кто командует вашей обороной?
— Капитан Деметр… Имперский Кулак… Он вычистит вашу грязь. Император защитит…
Взмах увенчанных когтями пальцев Сцеволлы — и противогаз слетел, обнажив бледное лицо с ошарашенными глазами. Солдат сделал глубокий вдох и содрогнулся. Он прижал здоровую руку к горлу: рот широко распахнулся, из глотки донесся хрип. Сцеволла наблюдал, как темно-зеленые мясистые ростки пробиваются изо рта солдата, вспучивая его шею. Человек рухнул на колени. Крошечные лозы тянулись из его ноздрей. Со сдавленным стоном он повалился набок, глаза остекленели. В течение нескольких секунд растения спеленали труп. Их корни погрузились в черную почву, пришпилив тело к земле.
Сцеволла полной грудью вдохнул горький от спор воздух и улыбнулся хрупкости низших созданий.
Звуки битвы затихли. Несколько выживших в стычке Имперских гвардейцев растворились в изумрудном тумане, как призраки. Там, где раньше стоял ровный строй солдат, сейчас лежали горы искромсанных трупов. Зеленые побеги росли из кровавых ран, в которых укоренились крошечные споры тумана. Земля пылала там, где огнемет Шарна сжигал тела недобитых, и в отблесках пламени Икарис бормотал над трупами литанию-проклятие. Оп сжимал Манекса в своих железных объятиях, ожидая, пока того покинет безумие. Ферокс возвращался к нормальному облику: его руки были уже человеческими, угреподобный придаток срыгивал комки полупереваренного мяса, втягиваясь обратно в деформированный рот. За необычайную отвагу боги наградили Ферокса набором мутаций, которые проявлялись в минуты высшего напряжения сил. Хотя соратники смотрели на Ферокса с благоговением, Сцеволла не разделял их восторга. Он помнил старого Ферокса еще до того, как божественные дары его поглотили, — тот поддерживал дух отряда своей непринужденностью и остроумием, ныне давно угасшими.