Герои космодесанта
Шрифт:
— Какое это имеет значение?
Фугис проигнорировал его вопрос и вернулся к анализу данных.
— Ты как-то произнес: «Мы только должны были их вернуть назад!» Кого именно ты имел в виду? — спросил он спустя мгновение.
— Вы же были на Морибаре! — сказал Дак’ир и шагнул из углей, причем при соприкосновении с холодным металлическим полом камеры от его разгоряченной кожи пошел пар. — Вы должны знать…
Фугис оторвался от инструментов и инфопланшета. Его взгляд смягчился, и в нем промелькнуло нечто вроде мимолетного сожаления. Однако апотекарий быстро вернул обычный прищур, будто спрятавшись за маской холодного безразличия.
Из скривившегося, скорее в злой ухмылке, чем в улыбке, рта Фугиса
— Ты вполне готов к сражению, брат-сержант, — произнес он наконец. — Десант на планету Стратос состоится через два часа. Я должен видеть вас на палубе за шесть минут до истечения этого срока.
Отдав честь, скорее по привычке, чем из уважения, Фугис повернулся спиной к боевому брату.
Когда апотекарий собрался уходить, Дак'ир испытал облегчение.
— И брат Дак'ир… Не все из нас хотят вернуться. И не всех из нас можно вернуть! — произнес на прощание Фугис, прежде чем исчезнуть во тьме.
Атмосферу Стратоса терзали неутихающие шторма. Ослепительные молнии сверкали между пенными волнами и грозовыми облаками, которые с яростью сталкивались в небе лишь для того, чтобы спустя мгновение разлететься в разные стороны. Сквозь эти мимолетные разрывы в облаках порой проглядывали пятнышки пустынных островов и выбеленных хлором скал, со всех сторон окруженных бурлящими водоворотами гневного моря.
«Громовые ястребы» — «Огненная виверна» и «Копье Прометея», визжа лопастями турбин, вспороли воздушное пространство планеты прямо над бушующим штормом. Они держали курс на скопление городов, парящих в верхних слоях атмосферы Стратоса. «Верхние города», как называли их коренные жители Стратоса, — огромные, покрытые куполами метрополии из пластобетона и хрома — давали приют четырем миллионам тремстам тысячам душ и были связаны между собой цепочкой массивных небесных мостов. Из-за концентрированных испарений хлора, которые с некоторых пор стал выделять океан планеты, стратосийцам с помощью мощных антигравитационных плазменных двигателей пришлось поднять свои города вверх, причем так высоко, что фактически каждый город потребовалось обеспечить собственной атмосферой, чтобы населению было чем дышать.
Слова Фугиса никак не шли из головы Дак'ира, и, чтобы развеять невеселые мысли, он решил испытать привычный для себя восторг в святилищной камере «Огненной виверны» перед десантированием. Отсек шаттла был заполнен почти целиком: двадцать пять Астартес закрепились в компенсаторных креслах, когда «Громовой ястреб» заложил последний круг над зоной высадки.
Брат-капитан Кадай сидел ближе всех к выходу, и в глазах его светились отвага и решимость. Он был облачен в доспехи ручной работы, исполненные в виде ящера, хотя, как и его подчиненные, до сих пор не надел шлем. Его шлем, личина которого изображала рычащего дракона, был пристегнут к поясу. Голова капитана была гладко выбрита, и лишь тонкая полоса белых, коротко подстриженных волос шла ото лба до затылка. Рядом с ним сидели воины его командирского отделения, Инфернальная Гвардия: Н'келн — заместитель капитана Кадая, очень уравновешенный (если не сказать — лишенный задатков лидера) офицер; чемпион роты Век'шен, кто во славу ордена одержал верх над бесчисленными врагами Империума и сейчас сжимал в руке свою огненную глефу; заслуженный брат Маликант, знаменосец роты, а также заслуженный брат Шен'кар, огнеметчик. Последним в их ряду сидел Фугис. Апотекарий сдержанно кивнул Дак'иру, увидев, что тот направился в камеру.
В святилище было темно. Крохотные пятнышки света на полу исходили от глаз Саламандр, сияющих красным светом. Едва взгляд Дак'ира оторвался от глаз Фугиса, как тут же встретился с другим взглядом, пылающим холодным огнем.
Брат-сержант Цу'ган пожирал его глазами с противоположного конца отсека.
Цу'ган мог бы служить идеальным образцом для любого приверженца Культа Прометея. Сильный, упрямый, самоотверженный — он обладал всеми качествами, которых можно ожидать от Саламандр. И все же изрядная доля высокомерия и надменности таилась в глубине пылающих глаз сержанта. Он родился в Гесиоде, одном из семи священных городов Ноктюрна, который, помимо прочего, являлся главной базой ордена по набору рекрутов. В отличие от большинства жителей мертвых вулканических миров, Цу'ган рос в относительном изобилии и достатке. Его семья принадлежала к знати, состоящей в родстве с королями племен Ноктюрна, находящихся на недосягаемой для других вершине богатства и власти.
Кочующий от одной пещеры к другой, игнеец Дак'ир был, напротив, выходцем с самой нижней ступени социальной лестницы. То, что он вообще стал Астартес, было беспрецедентно. Лишь очень немногие кочевые племена добирались до священных земель, где проводились испытания кандидатов, не говоря уже о том, чтобы кто-то из кочевников принимал участие и побеждал в них. Случай Дак'ира был уникален во многих отношениях. Для Цу'гана же он являлся отклонением от нормы. Опыт человеческой жизни до посвящения в Астартес остался для обоих далеко позади, но все же укоренившиеся за века предрассудки давали о себе знать.
«Громовой ястреб», войдя в зону высадки у самой границы «верхнего города» Нимбароса, вдруг накренился, и это разрядило напряжение, возникшее между двумя сержантами. Внешняя обшивка шаттла завизжала, словно возмущаясь возникшему напряжению, и скоро звук перерос в глухой стон металла.
— Что, знак надвигающейся бури? — азартно предположил Ба'кен, своим рыком перекрывая грохот посадки.
Этот бритый наголо Астартес из отделения Дак'ира представлял тяжеловооруженную пехоту, его широкие плечи и могучая шея идеально способствовали исполнению его профессиональных обязанностей. Ба'кен, как и многие в ордене, был к тому же одаренным оружейником и мастером по металлу. Висящий у него за спиной тяжелый огнемет был уникальным оружием, не имеющим аналогов в тактических отделениях, потому что Ба'кен изготовил его сам, выковав в раскаленных кузницах Ноктюрна.
— Согласно стратосским донесениям, предатели хорошо закрепились и их очень много. Это не будет…
— Мы и есть буря, брат! — не дал закончить ему Цу'ган, перекрывая гул двигателей. — Мы очистим это место пламенем наших огнеметов! — продолжил он с пылом фанатика. — И сотрем нечестивцев!
Ба'кен торжественно кивнул сержанту другого отделения, и Дак'ир почувствовал, как краска гнева заливает его лицо. Это был знак вопиющего неуважения к нему как к командиру.
Он уже хотел ответить, но тут, мигнув, зажегся янтарный огонек предупреждения, и голос брата-капитана Кадая не оставил Дак'иру времени на адекватную реакцию.
— Надеть шлемы, братья!
С лязгом металла и шипением стабилизаторов давления Саламандры водрузили на головы боевые шлемы.
Ни на миг не желая прервать дуэль взглядов, Дак'ир и Цу'ган надели шлемы последними. Наконец Цу'ган смягчился и, мрачно улыбаясь, вновь изрек свою последнюю фразу:
— Сотрем нечестивцев!
— В Кумулоне, на востоке, и в Нимбаросе, на юге, еще идут бои, однако на данный час мои войска занимают территории и берут под контроль небесные мосты, соединяющие эти три города… — Покрытый испариной полковник Танхаузе говорил с мерцающего и шипящего от помех экрана капитана Кадая, ехавшего сейчас на «Лэндрейдере» типа «Искупитель» по имени «Огненная наковальня». — Мы используем мосты для фильтрации гражданских. Тысячи людей остались заперты в каменных мешках за линиями обороны противника. Среди них есть и мои солдаты.