Герои Таганрога
Шрифт:
18 июля в двенадцать часов дня на Петровскую улицу согнали толпы народа. Парадом командовал начальник вспомогательной полиции Стоянов. Принимал парад сам генерал Рекнагель. Безусые юнцы, прибывшие в Таганрог из Германии после тотальной мобилизации, прошли гусиным шагом мимо трибуны, на которой находились «отцы» города и представители германских властей.
Из окна соседнего дома за всем этим маскарадом наблюдал Андрей Афонов. Ночью, прячась от патрулей, он дважды пробирался к памятнику Петру, чтобы обнаружить контакты проводов от мины, которую вопреки указаниям Николая Морозова заложил еще Константин Афонов. Но его поиски не увенчались успехом.
И сейчас, глядя на немецкого генерала, стоявшего возле памятника, на бургомистра, на Стоянова и других предателей Родины, Андрей думал о том, как взлетели бы они все на воздух, если б остался в живых его брат Костя.
Почти весь август на фронте восточнее Таганрога наблюдалось затишье. По городу разнесся слух, что под Курском немцы потерпели крупное поражение. Советская Армия разгромила отборные войска фашистской Германии и сама перешла в решительное наступление. И жители Таганрога с нетерпением ожидали прихода советских войск.
Наконец в последних числах августа земля вздрогнула от мощных артиллерийских залпов. В Таганрог хлынули потоки раненых гитлеровских солдат. Советская авиация начала бомбить отступающие колонны немцев. Оккупанты и их прислужники заметались в панике. Срочно эвакуировались различные фирмы и немецкие учреждения. Компании «Юнкерс» и «Киршен-Гофер» спешно грузили на баржи оборудование предприятий.
Таганрожцев вылавливали на улицах, выводили из квартир и насильно гнали на погрузочные работы, на строительство оборонительных рубежей. Люди тайком уходили в степь, прятались в зарослях кукурузы, пережидая последние дни гитлеровского господства.
29 августа, несмотря на воскресный день, рабочих фирмы «Киршен-Гофер» срочно вызвали в порт и заставили загружать баржи. Прикрывая эвакуацию, над городом непрерывно патрулировали немецкие истребители. В воздухе то и дело завязывались воздушные бои. Чувствовалось, что Советская Армия близко, что с часу на час советские воины вступят на улицы Таганрога.
Немцы начали взрывать заводы, склады, мельницы, электростанцию, железнодорожное депо. Хлебозавод и трамвайный парк пылали в огне. В портовых складах рвались снаряды. От сильных взрывов из окон со звоном вылетали стекла. К вечеру горел уже весь город. От пожаров было светло как днем. С неба то и дело спускались осветительные бомбы. Советские самолеты бомбили порт.
Немецкие мастера и инженеры фирмы «Юнкерс» поспешно отправляли на аэродром свои чемоданы и награбленное добро. Крытые брезентом автомашины подъезжали прямо к трехмоторным пузатым транспортным самолетам, и солдаты перетаскивали вещи из грузовиков в просторные кабины «Ю-52». Тут же толпились легкораненые офицеры, мечтавшие попасть на отлетающие самолеты. Но это мало кому удавалось. Все места были заняты высокопоставленными чиновниками различных немецких фирм и административных учреждений.
Гитлеровцы чином поменьше спешили воспользоваться железнодорожным транспортом. От полуразрушенного здания вокзала отправлялись последние пассажирские поезда, переполненные немецкими чиновниками, их семьями и предателями Родины. Побросав собственные дома и пожитки, уезжали из Таганрога и братья Кирсановы. Перепуганные, они суетливо бегали по перрону, пытаясь протиснуться в переполненные вагоны пассажирского поезда.
Один лишь Юрий был относительно спокоен. На его одутловатом лице застыла чуть заметная самодовольная усмешка. Да, да, он улыбался. Еще бы! В его руке был небольшой чемоданчик с награбленным и скупленным за бесценок золотом. «Главное — выбраться из этой каши. А с драгоценностями на Западе я не пропаду».
Но за несколько минут до отправления поезда у Юрия вконец испортилось настроение. И виной тому послужила случайная встреча с Александром Петровым.
Начальник политического отдела с нарядом полицейских дежурил на вокзале во время погрузки беженцев. Он не забыл обиду, нанесенную ему младшим Кирсановым в первые дни оккупации. И теперь, повстречав его на перроне, воспользовался своими правами и задержал Юрия для осмотра вещей. После короткого, не совсем вежливого разговора полицаи втиснули Кирсанова на площадку вагона, но в его руках уже не было заветного чемоданчика.
Прозвучал прощальный гудок паровоза, лязгнули буфера, поезд тронулся. Юрий растерянно смотрел в раскрытую дверь вагона, туда, где вдали угадывались очертания Таганрога — города, в котором рухнули его последние надежды.
В ночь на 30 августа удрал из Таганрога и капитан Брандт. На восточной окраине города уже отчетливо слышались трескотня автоматов и дробный перестук пулеметных очередей. Советская авиация продолжала беспрерывно бомбить порт. Стрельба и глухие взрывы напомнили Брандту донскую станицу, его бегство в ночной темноте по заснеженной, усеянной трупами степи.
«Повезло тогда — повезет и теперь», — думал Вилли Брандт. Он верил в закон двойственности: «То, что произошло один раз, должно повториться». И вдруг он с ужасом вспомнил исход первой мировой войны. «Неужели и эта война закончится разгромом Германии?»
Так и не попрощавшись со своими помощниками из полиции, капитан Брандт покинул Таганрог в крытом автобусе, наедине с невеселыми думами о превратностях войны.
А начальник русской вспомогательной полиции Борис Стоянов спешно заметал следы преступлений. Прежде чем скрыться из города, он приказал расстрелять всех арестованных, находившихся в подвальных камерах городской полиции. Не пощадил он и престарелую женщину — мать Константина Афонова.
Уже под утро, когда посветлела восточная часть небосклона, Стоянов и Петров подпалили здание городской полиции и укатили из Таганрога на служебном мотоцикле вслед за капитаном Брандтом.
Сквозь мутную пелену дыма, гари и копоти с трудом просматривалось поднявшееся над горизонтом солнце. Стихли артиллерийские залпы. Только автоматные очереди рассыпались еще кое-где на пустынных улицах Таганрога.
Было восемь часов утра, когда первые бойцы Советской Армии и партизаны отряда «Отважный-2» появились в городе. Короткими перебежками пробирались они от дома к дому, отыскивая последних гитлеровцев, которые не успели еще удрать.
Вскоре солнечные лучи пробились через поредевшую дымовую завесу и ярким светом озарили дома. И словно сговорившись, вместе с лучами солнца хлынули на улицы Таганрога колонны советских войск. С грохотом и скрежетом катились танки, облепленные загорелыми, пропыленными бойцами; ехали большие грузовики, переполненные пехотой; двигалась артиллерия.
Восторженными возгласами встречали таганрожцы своих освободителей. Со слезами радости на глазах смотрели они на красные пятиконечные звездочки, на родные, знакомые лица советских солдат и офицеров. Люди останавливали машины, обнимали бойцов, засыпали их букетами цветов.