Герои зоны. Пенталогия
Шрифт:
Была у меня мысль, что они прошли по следу Колобка и его тарантула, что это он невольно – или по собственному желанию – навёл на нас кодлу урок, жаждущих крови, но я не стал её озвучивать. Не до разборок между собой.
Собрались мы быстро, меньше чем за минуту. У меня и Патрика всех пожитков было: пушкибионоиды, стреляющие шаровыми молниями, и боекомплекты к ним, представляющие собой нечто вроде прозрачных пузырей из гибкого, но крепкого пластика, в которых в мутной жидкости плавали типичны яичные желтки. Ещё у нас было по паре дисков жратвы, подходящих для скафов шестипалых иномирцев. У меня ещё в карманах лежал магазин с патронами, да ворочалисьцарапались, желая выбраться
И началось.
Спасибо животноводу Головану, наши тарантулы не только отлично передвигались по горизонтальной пересечёнке да карабкались по стенам, но и могли перевозить пассажиров с небоскрёба на небоскрёб. Для этого пауки, напыжившись, выстреливали из брюшных сегментов полупрозрачные полимерные нититросы, влажные, и потому блестящие. Нити эти, – толщиной с мою руку – приземлившись на соседнюю крышу в сотне примерно метров от нас, надёжно прилипали к бетону, черепице или рубероиду. По крепким этим тросам, активно перебирая лапами, тарантулы быстробыстро передвигались над пропастью, на дне которой бесновались зэки: кричали, сотрясали кулаками и стреляли по нам шаровыми молниями, брызжущими искрами при наборе высоты. Мы в свою очередь палили по братьям нашим нижним – благо, оптика наших забрал помогала хорошенько прицелиться, пока тарантул мчал к следующей – очередной – крыше.
Погоня внизу не отставала. Где было нужно, в автомобильные заторы врезался вездеход, расчищая дорогу для ищеек и ездовых бионоидов. Достать нас наверху сидельцы не могли, потому что в принципе невозможно было так быстро подняться, чтобы мы не успели перебраться на соседнюю крышу. Но и нам приходилось постоянно двигаться, чтобы верхушка здания, на котором мы обосновались в данный момент, не рухнула под нами издырявленная шаровыми молниями.
Пока что мы передвигались без потерь – в отличие от наших врагов, оставивших на маршруте преследования уже с десяток бойцов. И тарантулы наши не выказывали усталости, и меня перестало тошнить, только мы оказывались над пустотой между домами, но вот беда – город заканчивался, считанные дома разделяли нас и равнину, над которой висели тяжёлые свинцовые облака. Погода стремительно портилась. Задул ветер, тросы под пауками раскачивались, грозя сбросить нас в бездну. С неба плавно полетели редкие мелкие снежинки. Путаясь в ворсе, покрывающей лапы тарантулов, они ускорились вместе с нами вниз, ибо мы достигли последней крыши, и дальше бежать от погони было некуда.
– Только на дно, только харддкор! – невесело и непонятно пошутил Патрик.
Ничего не понимаю в подростковом юморе, но на всякий случай улыбнулся сыну. Негоже перед схваткой корчить кислые лица.
До горизонтали, по которой ветер мёл позёмку, оставалось метров двадцать, когда изза угла дома, сшибая ржавый металлолом на своём пути, показался вездеход, точно пень грибами, облепленный заключёнными лагеря для иномирских борцов с путниками. На ходу ссыпавшись с грузовика борцы принялись палить на нам из пушек. Шипя, искрящие молнии пролетали в опасной близости от нас, просто чудом пока не угодив ни в одного из трёх тарантулов.
Не дожидаясь, пока наш бионоидпаук спустится, Перо отстегнулся от его спины и сорвался в свободный полёт. Я был уверен, что он расшибётся о бетонные обломки внизу, но нет, Перо с удивительной для его телосложения грацией развернулся метра за полтора до поверхности, встав на ноги. Фиолетовое перо его гордо встопорщилось. Он тут же принялся угрожающе размахивать всеми четырьмя верхними конечностями – и затупленным мечом, и набором щупальцев, и даже перебинтованной лапой. Заодно он так дунул в трубу, ржавеющую у него за спиной, что наш дорогой и любимый тарантул едва не сорвался с троса. Водила вездехода ударил по тормозам, а все иномирцы, что спешились, дружно переместили огонь с нас на Перо, извлекающего из трубы не только отвратительной силы и тональности звуки, но и дымовую завесу.
Перо был обречён.
Уверен, он понимал это, когда сделал свой выбор.
Понимал, да. Но он так же сильно ненавидел путников, как ненавидели их мы, а то и сильнее, раз без малейших раздумий отдал жизнь ради того, чтоб мы продолжили путь к Цитадели. Иномирец, с которым без переводчика я не смог бы обмолвиться и словом, с которым у меня не было ничего общего, вызвал огонь на себя и тем самым спас меня и моего сына. Спас своих товарищей по лагерю. Спас надежду на победу.
Одновременно полтора десятка шаровых молний прожгли его, изо всех сил дующего в свою иерихонскую трубу.
Он был уже мёртв, его уже не было, а звуки, им произведённые, ещё жили, ещё отражались эхом между домами, оставленными нами…
Нам больше негде было спрятаться. Понукаемые нами тарантулы бежали по развалинам, представляющим собой чтото вроде сильно всхолмлённой местности с множеством торчащих тут и там бетонных и кирпичных массивов. Мы спешили к абсолютно гладкой, точно отлитой из стекла, равнине. Прочь от вездехода! Быстрее, мохнолапый, от бионоидовищеек, радостно устремившихся за беглецами! Беги, паучок, от длинноногих бионоидов вместе с их наездниками и мчащими во весь опор за ищейками!
– Давай! Быстрее! Ещё быстрее!!!
Я видел, как молния опалила лапу паука, на котором сидели Голован, Зебра и Робот. На бегу тарантул накренился, завалился на бок, кувыркнулся. Зебру выбросило из пассажирского отделения, он упал и больше не поднялся. Робот и Голован тотчас заняли оборону, прикрывая паука, который всё пытался встать, но лапа не держала, и он раз за разом оседал… Оказалось, чтобы вывести из строя арахнобионоида, нужно всего лишь пробить его лапу. Из дыры тотчас хлынет масло, приводящее в движение его гидравлические мышцы, изза чего паук сразу же потеряет скорость и уже через несколько секунд остановится.
Подбитого паука спас Колобок. Он на ходу свалился со спины своего тарантула и, точно баскетбольный мячик мягко пружиня от развалин шарообразным телом, пропрыгал к Роботу, Головану и раненому арахниду. Розовая слизь отлично закупорила свищ на лапе, и уже через несколько секунд паук смог вместе со своими наездниками и Колобком, к ним присоединившимся, бежать дальше.
И всё же у нас не было шансов.
Слишком много иномирцев хотели нашей смерти.
Они обязательно настигнут нас и расправятся, это всего лишь вопрос времени – считанных минут, если не секунд.
К тому же в небе происходило чёрт знает что: облака скручивало спиралью, свинцовую их твердь то и дело прошибало громовыми раскатами и вспышками десятков молний, одновременно бьющих вертикально. И всё же я готов был поклясться, что это не гроза! Не забывая стрелять, Патрик поглядывал вверх. Сын чувствовал то же, что и я.
Но как бы то ни было, мы будем сражаться до конца!
Шаровая молния, отправленная в полёт моей пушкой, сбросила наездника с длинноногого бионоида и, чуть изменив траекторию полёта, угодила в ищейку, лишь слегка опалив той пластины, прикрывающие оборудование под алюминиевыми рёбрами. Заверещав и завыв гражданской сиреной, – неужели в пластике есть нервные окончания? – обожжённая ищейка заметно ускорилась, длинными прыжками сокращая между нами расстояние и страстно желая сполна расквитаться за причинённую ей боль.