Герои зоны. Пенталогия
Шрифт:
Убрав с горла удавку, я обернулся к жене. Та безжизненным манекеном повисла в сплетении красноватых стеблей. Зарычав, я активней принялся срывать с себя побеги и ломать те, что тянулись ко мне. Пару секунд спустя, освободив ноги, я поднес нож к горлу жены и в одно движение рассек побег, мешающий ей дышать. Я рубил стальным жалом, рвал, кромсал и чуть ли не грыз стебли. И не остановился, пока вокруг нас не осталось ни одного побега портулака. Разросшееся на всю галерею растение больше не тянуло к нам свои мясистые побеги.
Забросив на плечо Милену – она так и не пришла в себя, – я поспешил убраться из галереи. Проскочив мимо С2Н5ОН, вместе с особо ценным грузом я выскочил на площадку стальной лестницы, с которой открывался вид на цех и мутантов, там собравшихся. Твою мать! Повезло, что все они стояли спиной к нам и потому увидеть нас никак не могли.
Да и хрен с ними, не до них. Я опустил Милену на площадку. И не сумел нащупать пульс на ее красивой шее! Нехорошие фиолетовочерные полосы – следы стеблей – отпечатались на горле жены. Окружающая реальность перестала для меня существовать. Я тряс Милену, трогал ее лицо, покрытое спорами, стирал эти споры с очков и фильтрующих патронов, шептал любимой в ухо, требуя очнуться, ведь мне никак без нее, ведь я не смогу жить, и Патрик, как она может оставить Патрика на меня, такого негодяя и мужлана, она обязана вырастить из нашего сына настоящего человека, только ей это можно доверить…
Все напрасно. Она была мертва.
Крик отчаяния хрипел у меня в глотке, не находя выхода. Заклинившие челюсти не давали ему порвать в клочья голосовые связки. Глаза затуманились, из них полились слезы, заполняя гогглы…
Смерть – вот перед чем сдаемся все мы, даже самые сильные и смелые. Вот перед чем поднимаем лапки, даже если не можем пошевелиться. Смерть – тот самый враг, который каждого из нас обрекает на грядущее поражение еще до рождения. И как бы мы ни старались, какой бы здоровый образ жизни ни вели…
Да только Макс Край клал на смерть с прибором!
У меня же в сидоре полно приборов! Черный куб «кондер», который я лично добыл, и те, что достались мне по наследству от Резака. Главное, среди них есть «живчик». На инструкции по его применению написано следующее – цитирую по памяти: «Объект № 305б. ЖИВЧИК. Обладает свойствами: регенерация тканей (вплоть до восстановления ампутированных конечностей – при полном заряде объекта), обширное терапевтическое воздействие».
Руки дрожали, когда я вытаскивал из сидора прозрачный контейнер, в котором лежала серая трубчатая спираль диаметром с тарелку. Ну точно раковина улитки, только без дыры для моллюска! Чтобы прибор активировался и проявил себя, его нужно совместить с открытым участком кожи пациента… Как мог, я стер с уха жены споры портулака. Поглубже вдохнув, приложил к уху «живчик» и…
И ничего не произошло.
Никто не открыл глаза, не всколыхнулась грудь. Меня – спасителя! – некому было заключать в объятья. Милены больше не было со мной.
Регенерация, обширное терапевтическое… Хрень все это! На что ты, Край, вообще надеялся? Типа смертушка вот так запросто выпустит из когтей добычу? Возомнил себя равным Господу Богу только потому, что в руки тебе попал инопланетный девайс?
Я сжал кулаки. Отставить истерику! Жену не вернешь. А добыть общак кланов и обменять его на Патрика еще можно и нужно. Тризну справлю потом… Я заставил себя отвернуться от тела любимой. Меня всего трясло, мне хотелось сдохнуть прямо тут, но сын… Я не мог себе позволить такой роскоши изза сына. Дети не в ответе за родителей, зато родители…
Казалось, мы с Миленой провели в галерее вечность. На деле же минутудве, вряд ли дольше. Но этого хватило, чтобы я остался один…
Смолк рокот набата.
В цехе чтото происходило, а я до сих пор не в курсе. Непорядок!
Я осторожно, чтобы снизу не заметили, подобрался к краю площадки и прошептал:
– Любимая, давай посмотрим, что там у них творится…
Да, я разговаривал с погибшей женой. Считайте, что Макс Край сошел с ума. Имею право! Психу и не такое можно. На правах безумца отказываюсь смириться с утратой, такая вот у меня патология. Да и с кем мне тут обсудить собрание мутантов внизу? С собой?
– А что там у них, Край? – услышал я ответный шепот.
И морозом продрало по коже.
Вот и все, Максимка. Шарики за ролики. Тихо шифером шурша…
Я даже не дернулся, когда моего плеча коснулась ладонь супруги, – воспринял как должное. Галлюцинации разные бывают, не только слуховые и зрительные. А может, не Милена ушла навсегда, а я умер? Там, в галерее? Меня задушил портулак, и тело мое висит в паутине стеблей, потихоньку протухая, а душа угодила в ад, в кластер пекла, созданный лично для меня, где нет дурацких сковородок, но есть куда более изощренные пытки – над сознанием…
– У них там конвейер. И не один, – подмигнул я жене, которая подползла ко мне и умостилась рядом. – Смотри сама.
Прямо под нами располагалась линия стальных агрегатов непонятного мне назначения. Все были зачемто пронумерованы белыми циферками. В начале линии торчал аппарат, похожий на сектор окружности, в котором с прежних времен остались зажаты пластиковые пробки для бутылок. Уверен, пробки помечены логотипом «PRIMA vodka». Дальше – линия роликов. На ней возвышались деревянные паллеты с картонными коробками, обтянутыми полиэтиленом. В коробках конечно же бутылки с огненной водой. Надо же, алкоголь не интересовал жителей Полигона, раз ящики никто не растащил и не употребил их содержимое для смазки внутренних органов. А ведь в здешней среде обитания, если не смачивать жабры раствором этилового спирта, можно с ума сойти за пару дней!
А мне так и пары минут хватило.
Я покосился на Милену:
– Ну и как оно там, любимая?
– Там – это где? – прошептала она в ответ.
– Ну, там.
– Край, ты чего, головой ударился? Нашел время загадки загадывать, – она протянула мне контейнер с аккуратно упакованным в него «живчиком»: – Ты зачем на меня эту дрянь положил?
Разом позабыв о мутантах, живо гомонящих внизу и почемуто щеголяющих без противогазов и респираторов, забыв про цех и про общак, вообще про всевсевсе, я откатился от края площадки и содрал с руки перчатку. И, схватив Милену покрепче, чтоб не вырвалась, не оказала сопротивление, нащупалтаки пульс у нее на шее. Есть пульс, есть! И сгинули жуткие фиолетовые полосы. Вот тебе и обширный терапевтический эффект!
Хотелось вопить от радости, под респиратором мое лицо растягивалась в счастливой улыбке. Я отпустил недовольную жену.
– Этой дрянью, любимая, – я сунул контейнер с «живчиком» обратно в сидор, – мертвеца можно на ноги поставить.
– Это ты к чему, Край? Мы вроде живые еще.
– Это временно. Но наше время еще не настало.
Она даже не поняла, что была мертва. А у меня не хватило духу рассказать ей. Да и зачем? Может, все, что случилось в последние минуты, – лишь плод воображения, воспаленного ферментами спор?