Героический режим. Не для героев
Шрифт:
Небо на юге едва видно озарилось разноцветным свечением. Краски играли, переливаясь, меняясь, больше всего зрелище напоминало северное сияние, но куда более сложное, чем на то, что я видел на записях. Или, быть может, это была галлюцинация. Нет… оно вполне реально. И в этот момент я понял, куда нам завтра идти.
Я стоял и пристально следил за небом. И без того едва заметное свечение гасло, уступая место чему-то другому. Чему, я пока не понимал, но должен был… На миг я осознал, что головная боль прошла.
А
Это был чёрный цвет, где-то на фоне подсвечиваемый багрянцем. Он заменил всю гамму цветов, что пару минут назад плясали на ночном небе.
Я остановился, впиваясь взглядом в мельтешение лепестков тьмы. О, чёрт возьми, это была истинная темнота, чёрная даже на фоне ночного неба. При этом сквозь неё я видел звёзды, так, будто ничего и не было.
— Ты видишь? — спросил я.
— Да-а…
Полный боли голос товарища не заставил меня даже посмотреть в его сторону, не говоря уже о том, чтобы помочь. Наверное, нечто подобное ощущают загипнотизированные.
А после, спустя пару минут, всё кончилось, тьма на небе исчезла. Но не насовсем. Она будто спряталась на земле.
С облегчением выдохнул Шустрик. Я слабо понимал даже то, что нахожусь здесь не один. Меня с непреодолимой силой клонило в сон. Пошатываясь, я вернулся в землянку и рухнул на лежак рядом с Катей.
Не знаю, спал ли я. Спал ли в обычном понимании этого слова. Возможно, мне снились сны. Или, быть может, я действительно участвовал в том, что происходило.
Кровавые бойни сменяли одна другую, и я то участвовал в них, то управлял войсками откуда-то из штаба. Это продолжалось долго, годы, десятилетия.
Но… после я понял, что крушащий всех двуручником воин это не я, кто-то другой. Я же сидел на кресле, поставив на колени горячий ноутбук и играл. Фигурка ассасина бесновалась на экране. Быть может, я был этой фигуркой?
Нет, точно не я. Слишком большой уровень, слишком много способностей, вокруг незнакомые мне герои… Знакомые. Я играю с ними уже долго. Но в лицо я не знал никого, даже по имени — настоящему имени, а не игровому нику — двух или трёх.
На миг меня охватили мысли о том, что всё нормально, что я ещё… Они ушли, даже не успев оформиться.
Рядом села она. Она редко отрывалась от своего ноутбука. Я, впрочем, тоже, но это устраивало нас обоих. Как мы познакомились? Даже не помню, да это и не важно.
— Пора спать, — шепчет она. — Почти три дня.
Да, мы спим днём, по три-четыре часа. Когда это удаётся. Нет, я сплю чаще, а она реже.
Чёрт, кто она? Я, кажется, даже имени её не знаю. Но мы уже пару недель живём вместе. Откуда-то приносят еду, даже порядок наводить приходят, что достаточно логично — нам-то некогда. Впрочем, у меня на подобное денег нет, а она… да что я о ней знаю?
Её губы касаются моего уха. Да, точно, она предложила мне переспать, когда я в последний раз выходил за едой, а на утро осталась.
Я не знаю, как её зовут. Я её почти не вижу, хотя мы постоянно находимся в одной комнате и спим в одной кровати. Но я счастлив.
Мои руки скользят по её телу, я вхожу в неё. Она часто дышит мне на ухо. Дышит? Нет, шепчет.
— А вот тебе здесь не место.
Я проснулся. Или, скорее, очнулся. А, может быть, один мой бред сменился другим.
Было чертовски холодно. У печи копошился Шустрик. На него больно было смотреть — щёки ввалились, под глазами набрякли мешки.
— Ты бредил, — сказал он. — Говорил, что тебя обманули.
— Обманули? — прохрипел я.
— Ноутбук греется.
— А…
— Дом снился? — как-то обречённо спросил убийца.
Я передёрнул плечами.
— Да, наверное.
— А мне ни разу не снился. Ни разу.
— Мне до этого времени тоже.
— Разбудим остальных? Нужно возвращаться.
Я чуть не ляпнул, что назад дороги нет, а мне нужно попасть туда, где вчера танцевала тьма.
— Да, — устало сказал я. — Давай.
Но сам даже не двинулся с места.
Зато поднялся Шустрик. Он подошёл ко мне и тихо сказал:
— Знаешь, мне кажется, что все мы останемся здесь. Если не найдём выхода.
— Все, — кивнул я.
— Но не ты.
Я ещё раз кивнул. Он откуда-то знал это, смысл спорить?
Дорогу назад, в горы, мы, конечно же, не нашли.
Мы с трудом брели через подмерзающее болото. Ночная жара всё ещё давала о себе знать — самые глубокие места трясины исходили паром, по кочкам прыгали ополоумевшие лягушки. Впрочем, чем дальше, тем меньше становились лягушек, а ещё через пару часов природа будто вовсе позабыла о ночном потеплении, задул ветер, пошёл снег.
Но даже снег не мешал нам идти. Мы двигали по прямой, как стрела, тропе. Трясина будто расступалась перед нами, лишь изредка грязь захлёстывала щиколотки. Когда всё окончательно промёрзло, стало казаться, что мы идёт по столу.
— Это ненормально, — пробубнил Шустрик на обеденном привале.
— Что — это?
— Всё так быстро замёрзло. Да мы едва подмёрзшую грязь должны месить всю дорогу.
— А жара посреди зимы — нормально? — усмехнулся я.
Шустрик пожал плечами.
Он по-прежнему единственный из всей компании вёл себя адекватно. Остальные больше напоминали… зомби. Или роботов. Не нашли дорогу назад? О-кай, пошли через болото. Идём, идём, идём… Переставляем ноги, не отстаём. Есть пора? О-кай, давайте поедим. И всё это в гробовой тишине. Они молчали даже если обратиться к ним.