Героический Режим. Злая Игра. Дилогия
Шрифт:
Ну, и четвёртый... — Я перевёл дыхание. — Мне он нравится больше всех. Мы жертвуем двумя отрядами, которые уходят, чтобы задержать армии жрецов, а основные силы спокойно начинают штурм стены.
— Самый дерьмовый план, — сказала Шапокляк.
— На взятие стены уйдёт несколько часов, — ответил я. — А у нас, насколько я могу судить, большая спешка. Именно последний вариант даёт нам наибольшую фору во времени.
— Если твои отряды не разнесут в клочки за пару минут, — сухо сказал Синий Господин.
Я с трудом удержался, чтобы не изменить выражение лица.
— Если одним отрядом будут обычные солдаты при поддержке сотни-другой героев, а вторым — полноценный клан игроков, в клочки
Грянула буря. Четвёртый вариант не нравился ни кому. Судья не собиралась жертвовать десятью тысячами обычных солдат. Никто из клан-лидеров не хотел жертвовать своими людьми. Предлагались другие варианты атаки, но они так или иначе были не более чем вариациями предложенных мной. Это продолжалось бы долго, если бы в залу не ворвался Репей.
— Мы в жопе! — рявкнул он. — В двух часах ходу на запад к нам идёт орда зомби! А разведчики у стены докладывают, что в городе наметилось какое-то оживление.
— Они знают об армиях, — сказал я. — И намереваются ударить одновременно. Будем сидеть на месте, ожидая атаки? Пусть мы отобьёмся раз или два, придут ещё армии — не думаете же вы, что эти тридцать пять тысяч, всё, что смогут собрать жрецы? Или атакуем город, подставив спину под удар?
Все молчали. Но это даже было плюсом. Именно потому, что молчали ВСЕ. Не делились на простых солдат, героев и игроков, ведь проблема была общая. Возможно, пройдёт ещё какое-то время и на решительный удар по Сердцу Мира пойдёт единое войско, действительно союзники, способные к общей работе, которую будут делать без скандалов и споров.
Со своего места встал Свей.
— Раз мой молодец так разошёлся, указывая всем что и как делать, отвечать за него придётся мне. Я веду свой клан, своё королевство на запад, чтобы дать время для штурма Столицы.
Тишина стала ещё более гробовой, хотя казалось, что это невозможно.
— И я поддерживаю план Палача, — сказал наконец командир местных. — Мы пришли сюда умирать, и нет разницы, сделаем это мы сегодня в обед или к ужину. Вставать не буду, чтобы никто не увидел мои обмоченные портки.
Раздались сдавленные смешки.
— Судья, — продолжал он, всё-таки поднимаясь и демонстрируя абсолютно сухие штаны, — сделай так, чтобы мы погибли не напрасно.
— Начинаем штурм через полчаса, — холодно проговорила Ораю, бросая на меня взгляд полный боли. — Палач, ты пойдёшь в передовом отряде со мной...
— Я пойду со своим кланом, — покачал я головой. — И со своим королём.
Судья коротко кивнула.
— Постарайтесь не сдохнуть. Все вы. Удачи.
Мы со Свеем и Репьём покинули храм и, не перебросившись за всю дорогу и словом, вышли в квартал, который занимал наш клан. Тысяча двести человек с учётом всех последних битв. И среди них — не меньше сотни героев, решивших, что с нами им будет лучше, чем с Судьёй. Клан был готов выступать — большая часть уже собралась на площади. Планировалось, что мы выйдем в бой первыми, чтобы расчистить достаточно широкий коридор, по которому пойдёт остальное войско. Но так уж выходило, что все планы катились коту под хвост. Свей прошёл сквозь войско и запрыгнул на постамент, когда-то принадлежавший статуе Корда, обломки которой валялись по всей площади.
— У нас новая цель! — рыкнул Свей, гремя на всю площадь и, наверное, на несколько ближайших кварталов. — Весь наш поход находится под угрозой! С запада сюда идёт пятнадцатитысячная армия осквернённых. Это грозит определёнными проблемами при штурме, так что мы пойдём и навешаем им по первое число. Пятнадцать тысяч, ребята, семечки для нас, учитывая, что жрецов с ними почти нет. Мы уничтожим этих сосунков к обеду и ещё успеем поучаствовать в штурме городских стен. — Король поднял свой правый кулак, закованный в сталь. — Так что бросаем сумки с провиантом — они нам не понадобятся — и выступаем. В бой, мужики, в бой, девчонки! Размажем их и станем на шаг ближе к дому! За Город-государство Игроков Зелёного Истока! За людей!
Клан загалдел, поддерживая Свея. Но каждый понимал, в каком мы дерьме. Большая часть бомб либо была использована, либо хранилась в нескольких телегах, которые стояли у южной границы города — планировалось использовать их во время штурма Столицы. Да, мы были тёртыми калачами, да, жрецов мало... Но в прошлый раз с такой же по числу армией удалось управится только с Судьёй, если, конечно, можно сравнивать оккультистов и жрецов. Да и не сражались мы с осквернёнными, как следует не сражались. Мы с подавляющим преимуществом наступали на город и вычищали аморфные группы зомби по очереди. Сейчас же предстояла настоящая битва...
Я почувствовал, что дёргаюсь. Понимать, что надо сделать какую-то вещь, не означает это "надо" принимать. Я фактически обрёк на смерть добрых одиннадцать тысяч человек. Я расписывал Ораю необходимость притащить сюда армию местных, чем подписал большинству из них смертный приговор, но сегодня я привожу этот приговор в исполнение. Конечно, можно обманывать себя, говорить, что мы легко победим, что мы действительно управимся к обеду. Но так не получится, я это чувствовал, не могут жрецы в такой ответственный момент просто бросить в бой кучу пушечного мяса лишь бы задержать нас на пару часов.
Но по-другому нельзя. Наше милосердие — смертная казнь. Моё личное — нежизнь для будущих адептов или "батареек", как будет угодно. Звучит дерьмово, но в данном случае мы действительно меньшее из зол.
Я вдохнул тёплый воздух полной грудью. Пахло гарью. Её вонь перебивала даже смрад Скверны и запах крови. Город превратился в сгоревший остов самого себя, каменный скелет, перепачканный сажей. И жизни в нём не больше, чем в скелете — нет птиц, травы, насекомых, кругом полная тишина, лишь слабый ветер да незваные пришельцы были источниками звука. Но тут наш клан сдвинулся с места, и мы стали будто бы комками свернувшейся крови, что потекли по жилам мёртвого тела. Мы были словно жизнетворная бактерия, которая обязана рано или поздно превратиться в колонию, а после переродится в нечто большее, настоящее живое существо, обладающее разумом, чувствами и мечтами. Мы выжгли болезнь из этого места, как сталь прижигает гноящуюся рану. Стали одновременно и лекарством, и самим организмом, которому ранее требовалось лечение.
Я дрожал, ощущая, как на меня накатывают чувства, которые я давным-давно не испытывал — ожидание чего-то нового, надежду. Мы шли в тишине по мёртвой земле, единственные живые существа, которые вот-вот погибнут, чтобы дать этим местам шанс снова стать домом для людей или нелюдей, стать живым, ведь сама местность без населяющего её народа ничего не значит, это просто земля и камни. У нас была лишь надежда обречённых на то, что кто-то придёт после них, чтобы зажить по-настоящему.
Возможно, иногда нужно пожертвовать своей жизнью, чтобы почувствовать, что такое оставаться живым по-настоящему. Каждый в клане чувствовал это. А я лишь должен был убить как можно больше противников. Нет, Комок, я не сдался, я веду борьбу. Я не собираюсь умирать. Как не собирается каждый из тех двенадцати сотен, что идут со мной. Но кому-то придётся заплатить за жизнь других своей смертью. Дать пройти по своей голове следующему, который, возможно, тоже сложит голову, но даст шанс третьему. Надеюсь, я не буду среди первых двух, иначе приводить в исполнение приговор этому миру будет Комок.