Героиня второго плана

Берсенева Анна

– Вы прекрасная пара, – сказала Майя. – Но почему ты…

– И вы с Куртом будете прекрасная пара, – снова перебила ее мама. – Уж поверь мне, я тебя знаю, а его и знать нечего, с одного взгляда все понятно. И была бы ты рядом с нами, чего лучше!

– Курт в Трире живет, – напомнила Майя.

– Может и в Кельн переехать. Специальность у него такая, что везде работу найдет.

– Ты и про специальность выяснила!

– Конечно. Майка, ты уже в том возрасте, когда выбора между сердцем и разумом быть не должно.

– То есть?

–

То есть сердце уже вперед не убегает. Вдвоем в жизни лучше, чем одной, – сказала мама, помолчав. – Так ради чего же делать себе хуже?

– Мам, ты так говоришь, как будто он зовет меня замуж, – поморщилась Майя. – Об этом даже речи не было.

– Конечно, не было. Не идиот же он, чтобы в первый вечер тебя замуж звать. Познакомитесь поближе, присмотритесь друг к другу. Я о том, что если у тебя будет цель, то она осуществится.

«Вот уж цель великая, выйти замуж за Курта», – подумала Майя.

Но произносить это вслух не стала и даже устыдилась своей мысли. Снобизм отвратителен, и нет никаких причин считать жизнь с Куртом каким-то суррогатом жизни. Совсем наоборот, это ее нынешняя жизнь суррогат, невозможно не понимать.

– Я лягу, ма, – сказала Майя, вставая. – Пойдем же завтра в Бетховенский парк гулять? Ну и поболтаем.

– А ужинать?

– Мы поужинали в ресторане. Рейн очень красивый, – зачем-то добавила она.

– Я и говорю: лучше тебе жить поближе к нам.

Майя засмеялась, наклонилась, чмокнула маму в макушку и пошла в свою светелку.

«В общем-то мама права, – думала она, снимая с кровати серебристое покрывало. – Ничто рациональное меня в Москве не удерживает. Это даже не родной город, в конце концов, я туда в восемнадцать лет приехала. И не сказать, что была там счастлива».

Да, именно в Москве она поняла, что счастье – материя ей совершенно неизвестная. Она любила все трепетное, зыбкое, неуловимое, но, наверное, составляющая зыбкости и особенно неуловимости в понятии счастья была для нее слишком велика.

Майя выключила свет и легла. Обычно она читала перед сном, но сегодня не хотелось. Мысли теснились в голове, следовало разобраться с ними, а не прятаться от них за книжными образами.

«Да, странное, странное совпадение, сближение, – думала она. – За очень короткое время – двое очень схожих мужчин. И происходило все очень похоже: концерт-балет, и оба только что были в Вашингтоне, и даже то, что с обоими мы гуляли у реки… Прямо не по себе становится! Должно же все это что-нибудь значить? Или не должно?»

Странным казалось ей и то, что при таком сходстве обстоятельств она совсем не ощущает внутреннего сходства между собственным состоянием в те вечера, когда она была с Арсением, и сегодняшним вечером с Куртом.

«Ни в одного из них я не влюбилась с первого взгляда. И со второго не влюбилась тоже. Второй взгляд с Куртом еще не было возможности проверить, но это и без проверки понятно. И почему же тогда я думаю о них настолько по-разному? То есть совершенно

они отдельные в моем сознании, вот я представляю их сейчас одного за другим, и они разные, а причину я не понимаю…»

Но еще прежде, чем мысль приняла у нее в голове отчетливую форму, Майя поняла эту причину со всей ясностью, на которую была способна. С физической ясностью, да, именно с физической.

Причина была очень проста, но – вот какой ключик! – надо было именно представить обоих поочередно, чтобы это стало для Майи очевидным.

Курт был безразличен ее телу – ничто не откликалось на него. А Арсений… При одной лишь мысли о нем, при попытке воспроизвести в памяти его облик Майю пронзило желание такое острое, что закружилась голова. Оно именно ударило в голову, заставило щеки вспыхнуть и тут же растеклось по всему телу, закружилось бурунами в горле, в груди, между ног… Майя так давно не испытывала ничего подобного, что уже была уверена, это осталось в прошлом, в хотя и не слишком далеком, но все-таки в ушедшем времени ее жизни.

«Потому я и легла с ним в постель в первый же вечер! – подумала она в смятении, в пронзительном своем желании. – Меня к нему просто тянет, как… Да как кошку, как корову, как любую самку тянет к самцу! И… И что же, это, выходит, единственное, на что я способна?»

Ничего ужасного не было в том, что ее физически тянет к мужчине. Ничего ужасного не было бы в этом, если бы это не вводило, не вгоняло ее в ту же самую сферу, в которой она оказывалась каждый раз, когда в ее жизни появлялось или хотя бы начинало брезжить что-то похожее на любовь. Да что там на любовь! Даже обычная симпатия к ней начиналась у мужчин именно с этого, и ладно бы только начиналась – этим она у них и заканчивалась. Не сказать, что часто, но… Но каждый раз. Каждый раз без исключений.

Так было в девятом классе, когда она влюбилась в Бориса, а он при любой встрече норовил затащить ее на чердак своего дома, вызывая у нее горестное недоумение – вот это, значит, и все, чего он хочет?

И в университете так было – однокурсник Игорь Корецкий пригласил ее в гости в общежитие, а когда она пришла, полная каких-то волнующих и радостных предчувствий, то выяснилось, что он просто хочет с ней переспать, причем сегодня же, сейчас же, поскорее, потому что завтра вернется с каникул сосед по комнате, и нечего тянуть, чего тут непонятного? И…

И с Антоном. С Антоном было точно так же, и то разочарование было настолько болезненным, что пережить подобное снова Майя не хотела. Да просто не пережила бы она этого снова.

Глава 12

Чтобы поступить в Школу свободных мастерских, художественного образования не требовалось. То есть почти у всех, кто здесь учился, оно все-таки было, иначе зачем бы сюда идти, но главной считалась готовность к новому, к самому неожиданному, и вот этой-то готовности у здешних студентов было очень много.