Герольд Сангвиния
Шрифт:
Я сразу узнал говорившего. Мне была хорошо знакома мягкая угроза в его голосе. Я успокоился и повернулся лицом ко Льву. Примарх Тёмных Ангелов был полностью закован в броню — одна рука держала шлем, другая покоилась на рукояти меча. Его окружали десять воинов-ветеранов в громадной терминаторской броне.
Я отвечаю настолько властно, насколько это уместно при обращении к повелителю другого Легиона.
— Внимание императора Сангвиния занимают другие вопросы. Когда он освободится, я…
— Сейчас,
Лев возвышался надо мной, я едва доходил ему до плеча. Как и все примархи, он во всем был богоподобным воином, и мне пришлось побороть желание обнажить клинок. Его безрассудное проявление силы ставит под угрозу всех нас.
В конце концов, долг — но не страх — заставляет меня удержать свой нрав под контролем.
— При всем уважении, господин, вы знаете правила. Только одна группа за раз может войти в тронный зал, за исключением случаев, когда указание исходит напрямую от владыки Сангвиния. И я не получал такого указания.
Кипящая ярость примарха кажется почти первобытной.
— Ты не бросишь мне вызов.
Впервые за несколько недель наступила тишина. Я, не глядя, знал, что все взоры теперь обращены на нас. Я должен с умом сделать следующий ход — если уступлю, здесь пропадет всякое подобие порядка.
А если брошу вызов Льву, то рискую в дальнейшем разрушить этот союз.
— Я не могу ослушаться своего отца. Подождите здесь, господин, я попрошу его принять вас.
— Не мешкай… — усмехается он.
Я отвернулся ото Льва и двинулся к сводчатым дверям позади, открыв вокс-канал связи с Сангвинарной гвардией, едва в толпе начали снова шептаться.
— Держите их здесь. Никто не войдёт в зал. Никто.
Я вышел из приемного зала в вестибюль, шириной всего в несколько десятков шагов. По обе стороны от меня вдоль стен тянулись высокие, прозрачные стеклянные окна. Центр помещения занимала мраморная статуя Императора — подлинного Императора. Это было не лучшее изображение Повелителя Человечества, что я видел, но в то же время оно было не просто украшением.
Мельчайшие бусины взрывчатки, вплавленные в мрамор, ждали своего часа. Я снова посмотрел на окна, воображая, как разбиваются стеклянные панели, когда из-за некоего незримого импульса взрывается статуя. Я представил, как смертоносные осколки разлетаются в воздухе, отделяя конечности и обрывая жизни любых нарушителей. Дрожь пробежала по моей спине.
— Кровь убережет нас от столь отчаянных мер… — прошептал я теням.
Эта комната, как и все в Крепости Геры, по своей сути походила на Жиллимана. Холодная. Расчетливая. Функциональная. Достаточно просто отделанная, дабы усыпить бдительность своих гостей. Я позволил себе обмануться на мгновение, насладиться кратким утешением, прежде чем стоящие передо мной двери со скрипом открылись, и я ступил в тронный зал.
Я обратился к отцу, как только вошел, кланяясь, едва переступив порог.
— Владыка Сангвиний.
Это
Нет, это нечто большее, чем просто уважение. Это положение вызывало беспокойство у Сангвиния. Оставаясь здесь, он выражал свой протест, молчаливую неприязнь к роли, на которую он не мог не согласиться.
Мой отец сидел в дальнем конце зала, расположившись на своем троне. Его крылья, заправленные в специальные ниши в кресле, крепко стянуты сзади.
— Я уже говорил тебе, Азкаэллон — нет нужды преклоняться передо мной здесь.
— Я постараюсь умерить свое непослушание, повелитель, — сказал я, выпрямившись.
Сангвиний встал и спустился по мраморным ступеням, дабы поприветствовать меня. Его боевая броня сверкала золотом, крылья распростерлись за спиной подобно плащу цвета свежевыпавшего снега. Я опустил глаза, подавленный его величием. Если бы надежда обрела плоть, мой отец, несомненно, был бы её олицетворением.
— Какую неприятность ты принес мне на этот раз? — спрашивает он. Лицо Сангвиния невозможно прочесть, но я знаю его достаточно, чтобы ощутить усталость в голосе своего отца.
— Среди собравшихся здесь Легионов ширятся волнения, — отвечаю я. — Сардон Караашиссон из Железных Рук требует аудиенции, как и сержант Ралн из Седьмого Легиона, сыны Хана, а также многие должностные лица Жиллимана и его собственные Ультрадесантники. Тем не менее, я не могу с чистой совестью позволить кому-либо из них оказаться в непосредственной близости от вас. Любой может нести предательскую угрозу, которую мы ещё не усмотрели.
— Но я не могу править из-за стены недоверия, — вздыхает Сангвиний.
— Тогда просто позвольте нам предостеречься. Пусть лучше Сангвинарная гвардия рискует вместо вас. Позвольте нам выступить в роли ваших герольдов.
Долгий миг Сангвиний обдумывает мои слова.
— Хорошо.
Я киваю и уже собираюсь развернуться.
— Подожди, — окликает меня отец. — Есть что-то ещё, Азкаэллон. Говори прямо.
О Ваал, хотел бы я быть в шлеме, чтобы лицо не выдало меня.
— Лев…
Я остановился, осторожно подбирая слова.
— Бегство Кёрза… Оно терзает его. — Я сглотнул и через силу произнес остальные слова. — Его рука всё ближе к клинку…
Лицо Сангвиния помрачнело.
— Верность моего брата не вызывает сомнений. Он повелитель Первого Легиона. Он безупречен.
— Я не сомневаюсь в его намерениях, повелитель. Но что насчет его суждений?
— Предоставь это мне, Азкаэллон.
Сангвиний взмыл в воздух, одним взмахом крыльев поднявшись во тьму балкона палаты. В его отсутствие я ударил кулаком по нагруднику, отсалютовав трону.