Герой для Системы
Шрифт:
“Меньше пафоса, а то уже зубы сводит, — Шиза не собиралась отпускать меня одного — Пытаешься оправдать свой идиотизм? Тебе же сказали — приедут специально обученные люди, на верхом на особых животных, способных ходить по болоту и всех спасут”
“Только вот когда это будет и окажется ли среди этих “всех” Мирка не ясно, — спорить с собственным раздвоением личности было то ещё удовольствие, но зато позволяло отвлечься от однообразных действий по поиску пути. — И вообще, кто в детстве мечтал стать героем? Вот и радуйся, о нас так или иначе сложат легенды. Либо о доблести, если мы всех спасём, либо о глупости, если прибывшая помощь в
“Идиот, — припечатала меня Шиза, — помрёшь — домой можешь не приходить!”
Ну вот, обиделся. Теперь и поговорить не с кем будет. А просто брести по болоту невероятно скучно. Точнее это настолько тяжело, даже с моей новоприобретённой силой, что мозг просто отключается, впадает в подобие транса, а это чревато тем, что я могу заблудиться. Чем глубже была топь, тем меньше кругом росло деревьев. Соответственно тяжелей обнаружить следы бандитов. Слишком легко не заметить обломанный сучок или собранную кору или же ошибиться в том, кто это сделал.
И хорошо ещё что мне по дороге никакой живности не встретилось. Вспоминая приснопамятную белку и зеленокожих уродцев ожидать можно чего угодно. От фей до гидры, трижды тьху через плечо. Хотя может их всех бандиты распугали. Вряд ли бы они сунулись в такое место, если бы тут было смертельно опасно. Позади меня что-то шумно булькнуло…
Накаркал! Очень хотелось надавать себе по пустой голове, но возможности не было — я изображал из себя бешенную обезьяну, скача по деревьям и то и дело уворачиваясь от длинных языков, которыми меня, словно комара, пытались поймать обитатели болота.
Естественно это оказались лягушки. Хотя называть так тварь размером с небольшой грузовик я бы не стал. У меня это слово ассоциировалось с маленькими зелёными существами, которых я ловил в детстве. Там, где мы жили после эвакуации они водились в изобилии. Даже жаба не подходило для того ужаса, что решило мной пообедать. Даже они не такие мерзкие.
И ладно бы тварь была одна. Пусть здоровая, но при определённой снорвке завалить можно кого угодно. Так нет. На шум подтянулись её товарки в количестве трёх штук. И вот уже минут двадцать гоняют меня по кругу, попутно снося последние оставшиеся деревья. И казалось бы всё, выхода нет, надо отступать. Уж убежать я могу с лёгкостью, практически улететь, в одно касание отталкиваясь от жидких стволов болотной растительности. Но нет, я чувствовал что начинаю заводиться. А значит не уйду пока не положу всех этих гадин.
Такое у меня иногда бывало. Редко но метко, как говорится. Я закусывался на какой-нибудь проблеме и не мог больше думать о чём-то другом. Это граничило с помешательством, я не ел и не спал, пока не найдё решение, и буквально кидался на любого, кто пытался меня отвлечь. И всё бы ничего, но пару раз в детстве подобное состояние накатывало на меня в драке.
И тогда мне становилось всё равно, как, кто и чем меня бъет. Я раз за разом поднимался, кидаясь на противника гораздо больше и сильней меня. Даже если он был не один. Последний раз это было в Ярославле, куда нас эвакуировали из Москвы. Тогда на меня наехала местная шпана, обирающая беженцев. Когда они попытались отнять у мамы узелок с пожитками меня и накрыло. Я разбежался и боднул головой в живот главаря.
В итоге мне досталось так, что пару недель пришлось отлёживаться, а синяки не сходили несколько месяцев, но имущество я защитил. Шпана решила что связываться с бешенным малолеткой себе дороже. Одно дело пощипать бежецев, а вот за мокруху могли и к стенке прислонить.
А тут шкет которого соплёй перешибёшь кидается будто бессмертный. Короче в нашем лагере они больше не появлялись. А я постарался держать себя в руках и в принципе у меня это почти получилось, дрался с тех пор я редко, и даже тогда на меня не накатывало это состояние. А вот сейчас я чувствовал как возвращается это, казалось бы давно и прочно позабытое ощущение.
Только теперь я не был мальчиком для битья, скорее уж наоборот. А то что каждая из лягух могла проглотить меня целиком… так оно даже интереснее! Какой кайф с мелочовкой возиться.
Оттолкнувшись от очередной осины, тут же взорвавшейся щепой от попадания сразу двух гигантских языков, я сделал сальто назад, приземлившись на подобравшуюся слишком близко тварь. Эта жаба, похоже, считала себя самой умной, раз решила не ловить наглого “комара” как все, а придавить его тушой, ну а затем получившийся блинчик можно и сожрать. Но у меня были другие планы.
Кожа земноводного оказалась склизкой, неприятно липнущей к рукам, и очень скользкой. Поскользнувшись, я едва не слетел со своей импровизированной коняги, пришлось воткнуть кунай в шкуру чтобы затормозить. Несмотря на мою немалую силу лезвие вошло едва ли наполовину. Да, пробить такую броню будет непросто, хотя я и не собирался долбить чудище в лоб.
Не думаю, чтобы жаба почувствовала что-то — при её размерах такая рана всё равно что комарик укусил, но и останавливаться чтобы ссадить безбилетного ездока тоже на стала. Либо, что вероятней, тупо не заметила куда я делся и даже глаза видящие почти на все триста шестьдесят градусов не помогли. Я оказался в единственной слепой зоне — точно между ними. Вот квакуха и решила меня поискать. То бишь принялась скакать по кругу, не понимая, куда делся наглый, но вкусный комарик.
Честно говоря, зная я раньше о страсти этого земноводного к путешествиям — хрен бы я на него полез. Взмывающая на высоту тридцати метров и падающая оттуда в воду туша не самое комфортное место на земле. Особенно если другие жабы норовили таки слизнуть меня с импровизированной коняги.
Получалось у них это не очень. Моя “лошадка” скакала как заведённая, заставляя подозревать её в наличии острых предметов в районе клоаки, а остальным было далеко до звания снайперов. Несколько раз доставалось самой лягухе, на что она не обратила внимания, а вот когда два языка встретились в воздухе и слиплись стало совсем весело. Каждая приняла другую за добычу и попыталась сожрать. Завязалась драка.
К этому времени мне изрядно надоело болтаться между небом и землёй. Пусть с новым телом я получил идеальный вестибулярный аппарат, даже после десяти минут бешенной скачки не выказывающий и намёка на дезориентацию и тем более головокружение, но всему должен быть предел. А тут как раз подвернулась минута, пока две занятые друг другом, перегородили дорогу третьей.
И тут на помощь мне вновь пришла моя верная кусаригама. Размотав её, я раскрутил боёк и стегнул свою “лошадку” по глазам. Повредить не смог, но явно причинил боль, потому как взвившись выше обычного лягуха ещё в полёте заорала дурниной. Мне того и надо было — цепь, развернувшись, перехлестнула пасть монстра, а я успел поймать боёк. Получилась импровизированная упряжь. Главное, чтобы не перекусила, хотя в этом я сомневался иначе не стал бы рисковать.