Герой ее романа
Шрифт:
Стилист кивнул и принялся за дело. Она почему-то ждала, что ее отвернут от зеркала, как это обычно происходит в телевизионных шоу, но нет – она могла видеть все происходящее в отражении. Ей накладывали какие-то маски на волосы и лицо, смывали и накладывали снова. Миниатюрная девушка колдовала над ее руками и ногами, другая, поигрывая кисточкой, сидела напротив и о чем-то переговаривалась с «главным волшебником».
Наконец Кацухиро взял в руки ножницы и стал, как скульптор, отсекать от ее волос лишнее. Длинные пряди медленно падали на пол, на накидку, и Алина зажмурилась от страха: неужели короткая стрижка?
Алина едва успела расслабиться под ласковыми руками визажиста, как вдруг почувствовала, что на ее ноги примеряют обувь. Когда макияж, долгий и сложный, был закончен, Кацухиро повел свою клиентку в соседнюю комнату. В кабинке для переодевания висело несколько нарядов и стояли стопкой коробки с обувью, и Алине объяснили, что она может выбрать что-то из этого для себя.
После долгих раздумий Алина остановилась на платье с ярким сиреневым принтом – широком и с длинным рукавом, по сезону, но совсем коротком, и высоких сапогах.
– Я никогда в жизни не носила мини… – бормотала Алина, влезая в платье.
И вот наконец-то девушка была готова и испуганно уставилась на свое отражение в большом зеркале. Это была Кира?.. Да нет же, это была она, Алина! Только очень красивая, но не той, привычной ей русской красотой, а экзотической, вызывающей, манящей…
– Как я прекрасна! – сказала она и повернулась к мастеру. Тот стоял, скрестив руки на груди, явно гордясь своей работой. – Как вы прекрасны! – голос ее прервался от нахлынувших чувств. – Я никогда не представляла, что могу быть такой…
Кацухиро склонил перед Алиной голову:
– Вы можете. Вы такая. Полюбите себя такой.
Ей захотелось расплакаться. Но нет, она не будет плакать. Она будет улыбаться. Идти по улицам яркого вечернего Токио, улыбаться и радоваться тому, что только здесь ее увидели такой безумно красивой.
От счастья Алина взмахнула руками и закружилась прямо на улице. Прохожие улыбались и обходили ее стороной. Слезы то ли радости, то ли печали незаметно растворялись в разноцветных огнях японской столицы. Что ж, сейчас она точно знает, что оставила здесь часть себя. А значит, когда-нибудь вернется сюда снова…
– Боже правый, что ты с собой сделала? – именно такими словами встретила дочь Софья Альфредовна, приехавшая за ней в аэропорт. – Ты похожа на какое-то пугало… сбежавшее из сумасшедшего дома!
– Здравствуй, мама, я тоже очень рада тебя видеть, – сдержанно ответила Алина.
Слова Софьи Альфредовны больно укололи в сердце, хотя вроде бы Алина и была готова к подобной реакции. Слишком хорошо она знала свою маму, чтобы понять, что новый «японский» имидж той не понравится. А когда Софье Альфредовне что-то не нравилось (что случалось весьма часто), она не считала нужным выбирать выражения и не задумывалась о том, как сказанное ею воспримут другие люди. Собственно, Алина и не ожидала ничего другого. Но все равно было очень обидно. Так уж повелось,
Так что Алине стало очень неприятно, но она все же взяла себя в руки. Как ни в чем не бывало чмокнула маму в щечку и покатила свой чемодан к ближайшему выходу из здания аэропорта.
– Как вы тут без меня? – интересовалась она на ходу. – Как твое самочувствие? Как дела у папы? Как вы вообще тут без меня живете?
– А вот поехали сейчас к нам, и посмотришь, как мы живем. Заодно расскажешь, как съездила, – предложила Софья Альфредовна, шагая рядом с ней по направлению к автомобильной стоянке. Но Алина только покачала головой.
– Извини, мам, никак не могу. У меня в семь часов встреча с читателями в «Доме книги» в Медведкове. Прямо, что называется, с корабля на бал. Так что я еле-еле успею заехать домой бросить вещи.
– Надеюсь, ты не собираешься ехать на встречу с читателями в таком виде? – фыркнула Софья Альфредовна, подходя к своей серебристой «Тойоте».
– А что такого? – с вызовом проговорила Алина, открывая крышку багажника. – Между прочим, то, что ты сейчас видишь перед собой, – это работа визажиста, который на сегодняшний день считается в Японии одним из лучших.
– Ну, это японцы, что с них взять… – Софья Альфредовна пожала плечами, уселась на водительское сиденье и вставила ключ в замок зажигания. – Спасибо, хоть налысо тебя не обрили. И сколько уже раз я тебя просила не хлопать так сильно дверью!
– Извини, мама, – смутилась Алина, пристегиваясь. – Я задумалась. Перед встречей с читателями я всегда немного волнуюсь.
– Да было бы о чем волноваться! – Софья Альфредовна резко вырулила со стоянки. – И с кем встречаться! Тоже мне, важная публика…
– Ты можешь говорить о них что угодно, но я дорожу своими читателями, – привычно парировала Алина. Интересно, в какой уже раз они с мамой вновь затронули эту тему? За сотню она точно может ручаться.
– Как раз читателей– то среди них и нет, – усмехнулась Софья Альфредовна, выделив слово интонацией. – Одни читательницы. Одинокие неустроенные женщины, живущие несбыточными мечтами.
– Что же плохого в мечтах, мама? – возразила дочь, но у матери и на этот счет имелось свое мнение.
– А то, что жить надо в реальности, а не в фантазиях! – объявила она. – Обращать внимание на тех мужчин, которые рядом, а не грезить о прекрасных принцах. После твоих книг каждая может возомнить, что обязательно найдет себе супермужчину – и красивого, и богатого, и заботливого, и любящего… А таких вообще на свете не бывает!
– Но ты же однажды встретила папу, – улыбнулась Алина. – Он и красивый, и добрый, и богатый, и заботливый. Почему же ты считаешь, что и у других женщин не может быть так же?