Герой Не Придёт. Очнитесь

Не веруешь — заплатишь. Веруешь — заплатишь вдвойне.

Хоронить старых друзей всегда трудно. Не то чтобы я боялся опоздать домой к ужину; боялся напиться или забыть про подарок любимой дочурке ко дню рождения.

Пока копаешь могилу для того, кто защищал тебя в любой драке, помогал вспахивать поле, бежал в соседнюю деревню за лекарством к старой знахарке пока твоя жена лежит в горячке, а ты не можешь отойти от провонявшей постели, начинаешь понимать сколько слов не успел сказать этому человеку; сердечно и крепко обнять; в свою очередь проставиться в дорожном трактире и лишний

Каждая мозоль отдаeтся тупой болью в висках. Спина болит — уже совсем не та, что в молодости. Так начинаешь и сам ненароком задумываться, а долго ли мне осталось? Кто выкопает могилу мне, если лучший друг лежит в мокрой земле? К нему уже роют ходы земляные черви. Уверенно так, гостеприимно. У него, по крайней мере, будут новые соседи. Вон, кладбище-то большое. У тебя же всё прежнее: ворчливые старики Томас и Марта что гундят да спорят каждую ночь до рассвета. Эх, Джон, на кого ты меня оставил?

Ричард утрамбовывал рыхлую землю лопатой придавая могиле друга правильный вид. Мужчина также выложил камешками на могиле ритуальный знак, символизирующий удачу. Рядом лежали свежие букеты полевых цветов. В основном от Миранды. Они с Джоном хотели пожениться грядущей весной.

Взяв цветы, Ричард аккуратно украсил могилу товарища, пока в его голове проносились многочисленные воспоминания молодости. Джон в его памяти навсегда останется молодым, горячим и решительным воином, который даже став фермером не забывал ухаживать за старым боевым топором. Ричард не был таким. Поселившись в деревне, он решил забыть прошлое как страшный сон. Именно по его инициативе Джон оставил службу, не для себя, но ради лучшего друга.

По щеке Ричарда стекла скупая мужская слеза упав на тонкие лепестки принесённых в жертву цветов. Ещё немного посидев возле свежей могилы, мужчина молча поднялся и забрав лопату направился в деревню, где другие уже подготовили поминальный стол.

Открыв толстую деревянную дверь, Ричард впервые переступил через порог дома Джона без дозволения хозяина. Внутри было оживлённо как никогда: горело сразу несколько лучин погружая жилище в пляску света и тени; почти четыре десятка человек включая детей и стариков расположились на лавках возле составленных вместе столов; каждая хозяйка принесла на поминки очень много еды, не поскупившись чтобы почтить ушедшего. Джон имел сложный характер, но всегда помогал соседям несмотря ни на что. Даже Ульгард, деревенский староста частенько полагался на его советы.

— Ты как? — спросила подоспевшая к Ричарду женщина. Мужчина посмотрел в глаза своей любимой, а затем облизнул палец и вытер золу с её пухлой розовой щеки.

Фатима была самой что ни на есть обычной деревенской девой, которую отец хотел выдать за парня из соседней, но в последний момент молодой умер в муках подцепив кишечного паразита. С тех самых пор к родителям Фатимы никто не ходил свататься, и она засиделась в девках без шансов на замужество. Когда в деревню явились Ричард и Джон девушка подсуетилась и уже через месяц буквально силой женила на себе Ричарда. Тогда он был совершенно не приспособлен к обычной мирной жизни, в отличие от Джона, который решил не рушить наклюнувшееся «семейное счастье» товарища.

Сразу после свадьбы Ричард поселился в доме отца Фатимы, тогда как для Джона дом отстроили всей деревней всего за несколько недель. Через восемь лет у Ричарда уже подрастал ребёнок и Фатима была беременна

— Нормально. — как и всегда сказал Ричард, переключая внимание на живот любимой. — Как ты себя чувствуешь?

— Ничего серьёзного. Всё хорошо. — взяв руку мужа и оценив его мозоли сочувствующе покачала головой женщина. — Не беспокойся. Пятое число счастливое. — после первых удачных родов Фатима пережила три выкидыша подряд. Ричард очень сильно боялся за этого ребёнка и уже вынашивал в себе мысль, что в случае неудачи они должны прекратить попытки. После каждых неудачных родов Фатима долго восстанавливалась, а её когда-то идеальное здоровье ухудшалось с каждым годом.

— Пятое число счастливое. — повторив за женой Ричард поцеловал её в губы. Языком мужчина почувствовал, как шатаются зубы супруги при малейшем давлении, поймав себя на мысли что эти роды будут для них последними независимо от исхода. Он не хотел оставаться без своей жены; не хотел выкапывать ей могилу рядом с Джоном; не хотел воспитывать дочь без неё. После смерти лучшего друга у него осталась только одна опора в этом мире — его ненаглядная Фатима. — Где дочка?

— Помогает с готовкой. Хочешь с ней поговорить? Сейчас позову.

— Ричард, садись к нам! Оставь баб заниматься своими делами! — Ульгард за словом в карман не лез, особенно когда пропускал с десяток кружек медовухи личного производства. Старосту окружали уважаемые мужи деревни, а также их сыновья на которых и держалась вся многочисленная община.

— Налейте мне. — Ричард едва успел закончить фразу как перед ним уже стояли две наполненные до краёв кружки. Согнав с края обнаглевшую муху, Ричард приложился и залпом опрокинул обе ни капли не проронив. Стоит ли говорить, что Ричард был очень высоким и крупным. Его широкие плечи заставляли соседей по лавке тесниться друг к другу. Мужчина даже не почувствовал две большие кружки старостиного пойла.

— Мы будем скучать по Джону. Мы все. — положив дряхлую, но сильную руку на плечо Ричарда сказал сквозь седую бороду отец Фатимы. Он уже порядком набрался, но виду не подавал.

— Спасибо, отец. — поблагодарил Ричард, поднимая новую чарку в честь Джона.

По обычаю лишь самый близкий человек, преимущественно мужского пола должен был хоронить тело умершего. Всем остальным запрещалось смотреть на то, как их знакомого или родича закапывают в землю. Было принято считать, что человек не умирает, а уходит в далёкое путешествие. Это делало горечь потери не такой суровой для всех, но пощада подобного рода не касалась сегодня Ричарда, ведь именно он был единственным близким другом Джона. Только на него возлагалась обязанность отправить друга на корм червям. Именно поэтому сразу несколько человек следили сегодня чтобы Ричарду постоянно наливали выпить. Это была своеобразная плата с их стороны.

— Ик! Хоть и сложный он был человек, но хороший. Ик! — Ульгард совсем расквасился. Староста был не любитель закусывать. В основном картошку и хлеб уплетали дети и женщины, тогда как мужчинам оставалось пить и громко беседовать.

— Осторожнее, друг. — скосил мутный взгляд на старосту тесть Ричарда. — Про ушедших только хорошее.

— Я в добром ручье! — подыскивая рукой ближайшую закуску неотрывно смотрел на собеседника Ульгард. — В смысле, Джон умный был! Теперь вот не знаю к кому за помощью обратиться, когда сборщики приедут. Эй, Браун!