Герой высшего качества
Шрифт:
— Э, да… хорошо… — пробормотал Егор, чувствуя себя по меньшей мере королем Артуром, начавшим собирать Круглый Стол. — Я полагаю, что ты хорошо стреляешь из лука и стоек к черному волшебству?
— Так точно! — подтвердил молодой эльф, и был отправлен восвояси.
Вторым оказался сутулый и одноглазый тип с мечом на боку, от которого пахло словно из выгребной ямы, куда несколько дней назад вывалили целую телегу селедочных голов.
— Это Хрыщ, — сообщил Бурбурэль, страдальчески перекосившись. — Он — гхыль.
— Хрыщпропульгкапиткерт,
О гхылях, как и о прочих расах Нифигляндии, Егор получил информацию во время сна-ликбеза, но вот только от нее в голове остались жалкие обрывки — обитают на юго-востоке, своего государства вроде бы нет…
— А ты что можешь? — спросил он. — Сражаться?
— Ни разу не пробовал, йок, — признался Хрыщ. — Зато отлично разбираюсь в вещах. Если надо сбыть ветхую одежду, старые бутылки или металлический лом — обращайтесь ко мне, йок.
Егор, честно говоря, не представлял, зачем такие умения в геройском походе, но выражать свои сомнения не стал. Только покосился на Аладдина, сидевшего по другую сторону костра, рядом с Ганди-Ла, и с радостью увидел на физиономии советчика тяжелое недоумение.
— Ладно, иди, — замахал на гхыля Бурбурэль. — И помойся сегодня. Торот, двигай сюда.
— Есть, шеф! — донеслось из тьмы, и к костру явился гоблин.
Вид он имел молодцеватый и придурковатый, но глаза на зеленой физиономии хитро посверкивали, намекая, что их хозяин вовсе не так прост. На поясе у него висели четыре ножа, а рукояти еще двух выглядывали из-за голенищ невысоких щегольских сапог.
— Режу, брею, кидаю, — сообщил Торот, заметив взгляд Егора. — Все, что угодно.
— Вот этого «угодно» нам как раз не угодно, — сердито заметил маг-эльф. — Теперь ты не только под моим командованием, а еще и под его, — он ткнул в недавнего студента пальцем. — Понял?
— А как же, — гоблин заухмылялся, в голосе его появилась легкая издевка. — Ты, деду… в смысле, отец родной, будешь теперь шеф номер один, а этот молодой человек — шеф номер два. Можно наоборот, если хотите.
— Так годится, — сказал Егор. — Иди, отдыхай. Кто там еще остался?
— Гном по прозвищу Помело. — Бурбурэль повысил голос: — Эй, борода, немедленно двигай сюда!
Гном подошел неспешно, слегка поклонился.
— А ты чем знаменит? — поинтересовался Егор.
— Если я начну тут рамсы раскидывать, то до утра просидим, начальник, — Помело дернул себя за бороду. — Все реальные пацаны знают, кто я такой и какие места я бомбил. Легавые в шести королевствах мою физию срисовать хотят, да только кукиш им с маслом. Я три года на зоне стекляшкой брился, точнее, не брился, и в понятиях секу не хуже любого смотрящего…
Похоже было, что так гном мог говорить часами.
— Ладно, хватит, — остановил его Бурбурэль ровно за мгновение до того, как это собрался сделать Егор. — Если на нашем пути попадется замок, то Помело его вскроет, любой, самый сложный, с магической сигнализацией или растительными компонентами.
— Полезный человек, — заметил Аладдин. — И остальные тоже в общем… ничего…
Было понятно, что он пытается убедить сам себя.
— Вы укладывайтесь спать, — приказным тоном сказал маг-эльф. — А я сегодня останусь на страже, буду смотреть на звезды и прозревать судьбы, как и положено великому мудрецу.
Егор улегся, но уснуть не мог долго: все раздумывал о Хранителях, что с сегодняшнего дня стали его сподвижниками: гном-медвежатник, гоблин-головорез, не умеющий сражаться гхыль-старьевщик с мечом и эльф, немного похожий на придурковатого нациста.
Интересно, кстати, а что они все-таки хранят?
Бурбурэль, похоже, в самом деле бодрствовал всю ночь.
По крайней мере, он разбудил остальных ни свет ни заря, и орава зевающих сподвижников во главе с героем двинулась сначала к мосту, а затем по дороге на юг, в сторону все еще далекого Серого замка.
— Ну и толпа, — сказал Аладдин, устроившийся на крупе рыжегривого пони. — Мы выглядим, точно бродячий цирк уродов. Одна радость — большинство тех, кто топает за тобой следом, погибнут в ближайшее время.
— А тебе их не жалко? — шепотом спросил Егор, надеясь, что советчик услышит, а Яхирон не обратит на реплику хозяина внимания.
— Нет. А чего их жалеть? Законы жанра. Статисты должны умирать толпами, персонажи второго плана — десятками, чтобы главный герой был как бы весь в белом и все такое.
— Я бы предпочел быть главным героем любовного романа, где никого не убивают.
Аладдин фыркнул:
— Ты, дубина? Рожей не вышел. Да и всем остальным тоже, если честно. В тебя обычного, лишенного хварны, влюбится разве что какая дурочка деревенская или такая уродина, что ты сам от нее в колодец бросишься.
— Ты с кем это разговариваешь? — спросил Яхирон.
— Сам с собой, — покривил душой Егор. — Э… репетирую речь, которую буду произносить в тот момент, когда повергну злодея и приставлю твое острие к его трепещущей шее.
— Это правильно, — одобрил меч, — это дело нужное.
Дорога чем дальше, тем становилась более оживленной: катили многочисленные обозы, брели странники, скакали отряды стражников. На Егора и компанию они внимания не обращали, хотя там имелись и эльфы, к которым во владениях Темного Властелина должно было быть особое внимание, и столь редкие в этих местах существа, как рахива и гхыль.
Частенько встречались деревни, большие и совсем не бедные, хотя откровенно угнетенные.
— Жируют, сволочи, под властью Зла, — приговаривал Бурбурэль, поглядывая на важных гусей, валяющихся в тени толстых свиней, и на пухлощеких детишек. — Продали души ради похлебки и злата. Но ничего, мы разорвем вековые цепи эксплуатации и принесем в эти места факел свободы!