Герой
Шрифт:
— Перу-ун!!!
И принял на клинок первого, самого прыткого, печенега.
Духарев лежал на земле. Нет, не на земле, на чем-то более мягком. Пошевелиться он не мог. Тела не чувствовал. Но, скосив глаза, увидел нелепо вывернутую ногу в камуфляжных штанах. Второй пилот. Духарев упал
«Вертолет упал», — сообразил он.
Теплое дыхание коснулось щеки, и Духарев увидел волка. Зверь смотрел на него. Духарев хотел закричать, но голос тоже пропал. Волк сделал еще один шаг и слизнул кровь с лица. Духарев закрыл глаза...
Всадники Машега и воины киевской дружины вышли к Хортице почти одновременно. Но киявляне пришли на лодьях, поэтому высадились на остров первыми.
И сразу поняли, что опоздали. Живых на Хортице не было. Потом выяснилось: копченые вырезали даже жрецов Хорса.
Чернели выволоченные на сушу лодьи с выброшенным на песок грузом и пробитыми днищами. Берег вокруг них был усеян тысячами мертвых русов и печенегов. Степняки Курэя уходили так поспешно, что бросили тела своих.
— Опоздали! — с яростью выдохнул Ярополк. — Догоним проклятых псов?
Артём покачал головой:
— Позже, мой князь. Давай поищем: может, кто из наших еще живой.
— Князь? — Ярополк вздрогнул, как от удара. — Думаешь, мой отец...
Артём пожал плечами, поглядел на левый берег.
— Смотри, — сказал он. — Хузары.
Ярополк повернулся и увидел, как спускаются к воде всадники и входят в воду серые от пыли кони.
— Это Машег, — сказал он.
Артём наклонился к лежавшему ничком руссу. Перевернул. Панцирь на мертвеце был изрублен, но умер он не от ран, полученных в сече. Его добили. Горло гридня было перерезано от уха до уха.
— Прошлой ночью, — сказал Артём, выпрямившись.
— Что — прошлой ночью? — спросил кто-то из окруживших Артёма и князя дружинников.
— Его убили прошлой ночью.
— Совсем немного опоздали... — пробормотал Ярополк.
— Намного, не намного — какая разница, — буркнул Артём.
— Разница есть.
Это произнес Машег. Бросив поводья Йонаху, он прошел между расступившимися дружинниками к Ярополку и Артёму.
— Копченые уходили в спешке, — сказал он. — Не успели осквернить тела. И, может быть, не успели добить всех.
В глазах Ярополка вспыхнула надежда.
— Что стоите! — закричал он. — Ищите князя!
Князя нашли не сразу.
Обезглавленный труп опознал Йонах. По сломанному мечу, рукоять которого все еще крепко сжимали мертвые пальцы. И по груде трупов копченых вокруг убитого.
Воеводу Серегея отыскали здесь же. Под варягом Стемидом, убитым ударом в затылок.
Воевода лежал на песке ничком. Из спины торчал обломок печенежской пики. Доспехи, голова, руки Серегея были черными от запекшейся крови. А в правой руке, так же как у его князя, — оружие. Сабля. Только целая.
Верно сказал Машег. В большой спешке уходили печенеги, раз не успели забрать такой замечательный клинок.
Йонах наклонился, осторожно высвободил саблю из судорожно сжатых пальцев.
— Возьми, — печально сказал он, протягивая ее Артёму. — Теперь она твоя.
Но Артём даже не посмотрел клинок. Он смотрел на спекшийся от крови речной песок, на котором распростерлось тело его отца. Йонах увидел, как расширились глаза боярина Артёма. Артём смотрел на руку, из которой Йонах только что вынул саблю. Йонах тоже посмотрел на эту руку и негромко вскрикнул. Потому что увидел, что рука эта медленно-медленно ползет по песку и пальцы ее слабо шевелятся, пытаясь нащупать потерянную рукоять...
Эпилог
Голову великого князя Святослава Игоревича на поле битвы не нашли.
Позже узнали, что большой хан Курэй увез ее с собой и сделал из черепа князя драгоценную чашу, из которой в особо торжественных случаях поили потомков большого хана Курэя, чтобы частица могучего духа великого воина вселилась в них и помогла стяжать славу, столь же великую, как слава князя Святослава Игоревича.
Но это не спасло род Курэя. Пришли половцы, и не стало печенегов.
А князья Русь — остались.