Герой!
Шрифт:
— Подойдет выражение «куча дерьма», думаю.
— Это правда. Черт возьми, это правда! Если я притворялась в постели, я бы могла и прощальную сцену разыграть, разве нет? Нет, пожалуйста, послушай. И до того, как ты сделал меня хозяйкой Вэлхэла, я никогда не была там хозяйкой.
— Что?
Ваун развернулся, чтобы посмотреть на Мэви, но она стояла спиной к льющемуся сквозь окна свету Ангела, и он не разглядел ее лица.
— Я думала, ты знал! Да, Рокер подкинул меня тебе, но я не спала с ним.
Никогда.
— А в тот день, в туалете…
— Наврала, естественно! — сказала она резким голосом. — Да, все это замыслил Рокер, он сказал мне, что говорить. Он построил трех девушек, и короткую соломинку вытянула я, а ты попался на первый же крючок. Вся эта брехня о том, что ему нравятся мальчики… Все было спланировано, даже чтобы я сказала, чтобы ты потребовал в качестве награды Вэлхэл. Все! Но я никогда не была его любовницей! Никогда. Ни до, ни после. Жирные хамы — не мой тип. — Ну, теперь это роли не играет, — злобно сказал Ваун.
— Мне кажется, играет. Я делала это не ради Рокера. Ясно как день, что я делала это и не за Вэлхэл. Я делала это из-за Братства.
Ваун промолчал. Торч ждал, ему надо было бежать.
— Я делала это, потому что над родом человеческим нависла опасность здесь, на Ульте! Разве это непростительно? Знаешь, сколько мне было лет? — Она шагнула к нему. — Ты до сих пор считаешь, что я старше тебя, да? Что-то ты такое сказал прошлой ночью в Аркадии… Мне было семнадцать, Ваун. Тебе — двадцать два.
Он хмыкнул.
— Теперь это роли не играет.
— Но тогда играло! Ты был совсем зеленым! Ты считал, что ты крепкий орешек из Доггоца, и, о, ты был крепок. Крепок физически. И эмоционально, я считаю. Я была моложе, но не была такой зеленой, как ты. Я значилась и в послужном списке Приора, и этого не отрицаю. Таков был один из критериев, по которым Рокер подбирал…
— Хватит, Мэви! Ой, хватит! Ты просишь меня поверить, что ты никогда ни с кем, кроме Приора, не спала? Потому что…
— Это правда, Ваун.
Боже правый! И Рокер вроде уже мертв. Зачем ей теперь лгать?
— С Приором, два раза. Один раз пьяная, один раз трезвая. Потом Ваун, Ваун, Ваун… Весь Ваун, которого я только могла заполучить. Я согласилась на роль шлюхи только из-за Рокера, ради Патруля, потому что миру угрожало Братство. Он убеждал меня, что ты — секретное оружие, и Патрулю необходимо тебя контролировать и знать, о чем ты думаешь. А тебе была нужна любовь.
— Секс! — резко ответил он.
— Нет! — ее голос смягчился. — К сексу тебя принуждает «закрепитель». До сих пор принуждал. Ты был мальчик без матери, без друзей, и тебе была нужна любовь. Не думаю, чтобы ты сильно изменился.
— Ты забыла, что я — не человек.
— В этом ты человек. Все эти девчонки, пришедшие в Вэлхэл после меня… А насколько я знаю братьев, им любовь нужна даже больше, чем нам.
— Ты ничего не знаешь.
— Больше, чем тебе кажется. Они принадлежат друг другу. Они любят друг друга, разве нет?
Радж? Дайс? И воспоминания Приора об улье на Монаде, и…
И «Юнити», и главное — Q-корабль.
— Возможно, — грубо сказал он. — Да, они любят друг друга.
Не поэтому ли его несет сейчас в Кохэб? Просто чтобы еще раз увидеть Дайса? Попросить прощения?
— А у тебя никого не было, — сказала Мэви. — Я собиралась стать шлюхой, а поняла, что надо стать матерью, и обнаружила, что стала любовницей. Постель не имеет к этому отношения, Ваун. О, ты был великолепен! Потрясающ. Лучше не бывает. Но не постели я хотела от тебя.
Ему стало нехорошо.
— Вэлхэл!
Она покачала головой, глубоко вздохнула, и Ваун догадался, что она, наверное, плачет. Он не помнил, чтобы Мэви когда-нибудь плакала, даже в тот день, когда он ее выгнал. Чтобы Мэви плакала — невероятно!
— Тогда что? — рявкнул Ваун. — А когда я вернулся? Пять лет ты трахалась со мной по ночам, а днем болтала с Рокером. Служба безопасности записала твои разговоры. Если это не проституция, то я не знаю, что это! А зачем?
Естественно, не ради меня. Ради Вэлхэла, вот ради чего. Он повернулся, чтобы уйти. — Из-за шантажа! Ты до сих пор не понимаешь? Когда ты вернулся, все мы подумали, что ты — один из братьев. Невозможно было поверить, что тот Ваун, которого мы знали, выжил! Поэтому Рокер потребовал, чтобы я вернулась. Следить за тобой и понять, настоящий ли ты! Я сказала ему, что ты — настоящий Ваун, что я тебя люблю, но я не могла тогда перестать ему докладывать, потому что он меня шантажировал. Он сказал, что если я перейду на сторону противника, он все тебе расскажет, и ты меня выгонишь. На Центральной Базе Данных сделали психологический профиль.
— Чушь! Они ничего не стоят.
— Нет. В конечном итоге он оказался верным. Ты все узнал и выгнал меня! И я всегда знала, что выгонишь. Я больше не могла смотреть, как ты страдаешь…
— Бред! — пробормотал он, по-прежнему не глядя на нее.
Мэви вздохнула.
— Трагедия была в том, что никаких секретов, кроме медицинских, выдать было невозможно. Он озверел.
— Медицинских?
— Медикам было любопытно, как на тебя влияет «закрепитель». Ты то был ко мне безразличен, то становился обезумевшим сатиром. Как и Приор. Не говори мне, что ты этого не замечал.
— Ты предпочитала, конечно, второе.
— О, да! Я наслаждалась эффектом! Но больше я любила тебя, когда ты был доволен, будучи таким, какой ты есть: замкнутый, компетентный, честный… не старающийся корчить из себя знаменитость или жеребца спейсера, или светского сноба. Но даже тогда, даже когда ты все это делал, я все равно любила тебя.
Тишина. Потом Мэви горестно засмеялась.
— Думаю, что люблю до сих пор.
— Кто отец Фейрн?
— Мелкий поэт с рыжей шевелюрой и политическими амбициями. Он погиб во время пищевого бунта в Кешеликсе до ее рождения. Ты не спал с ней?