Гетманы Украины. Истории о славе, трагедиях и мужестве
Шрифт:
Трудно сказать, думал ли в тот период Выговский о возвращении своего гетманства. Возможно, он еще не успел отойти от пережитого разочарования и пока занимался только спасением собственной жены и имущества. Но при этом он оставался верен себе. Не слишком считаясь и советуясь со своими союзниками поляками, он принимал турецкого посла, вел переговоры с ханом. Независимое поведение Выговского даже в таких тяжелых для него условиях не могло не вызывать глухого раздражения у поляков. Они должны были особенно остро реагировать на обвинения Выговского в промедлении, учитывая собственную беспомощность. Ведь начавшаяся в коронном войске конфедерация сделала невозможными любые военные действия.
Станислав Беневский, главный эксперт по украинским делам среди поляков, описывая ситуацию,
Устав ждать, Выговский решает перейти к решительным действиям. Двенадцатого ноября он написал коронному гетману Потоцкому: «Опасаясь, чтоб оборонительное Чигиринское войско, ослабленное осадою, не погибло, я отправляюсь… в степи, чтобы усилить гарнизон людьми и продовольствием, и вместе с тем спасти жену». Понимая, что может погибнуть, Выговский поручал заботам короля своих родителей и сына Евстафия, находившихся в Польше. Впрочем, даже решившись на крайность, Выговский не изменил свой вызывающий тон. Его просьбы звучат скорее как требования, которые не могли не злить Яна Казимира: «Довольно работал я и проливал своей крови за честь вашей королевской милости. А что возникло возмущение, то это не моя вина. Единственною причиною было то, что не скоро пришли вспомогательные войска вашей королевской милости…»117.
Наконец, во второй половине ноября польские войска и Выговский со своими «новобранцами» соединились под Хмельником, где вскоре произошло сражение с отрядом Киевского воеводы В.Б. Шереметева. По словам поляка, участника битвы, казаки проникли в лагерь к полякам и зажгли его. Русские начали наступать на этот сигнал, но сбились с пути, заблудившись в воде и болоте Буга118. Сражение длилось с обеда до сумерек. В результате поляков, «драгунов и возной челяди погибло до 400 человек, а Москвы с 4000»119. Несмотря на успех, А. Потоцкий приказал отступить, опасаясь прихода казаков, и поляки ушли к Ляховцу. После этого Потоцкий распустил свои войска на зимние квартиры на пять недель.
Выговский был крайне раздосадован и склонен винить поляков во всех своих неудачах. В письме к королю он горестно восклицал: «Здесь я теперь только жалкий изгнанник, потому что, бежав из Чигирина верхом, в одной сермяге, я не только лишился всего имущества, но и потерял любезную подругу жизни, не имея никакой надежды возвратить ее, потому что нет у меня никакого войска»120.
Но к его чести надо признать, что период апатии у бывшего гетмана длился недолго. Ему удалось связаться с ордой, и хан дал указ готовиться к войне по весенней траве. Выговский опять был полон энергии и оптимизма. Он тешил себя иллюзиями, что некоторые старшины перейдут на его сторону, как только он вступит на Украину во главе войска.
Выговский еще не догадывался, какие несчастья обрушатся на его голову через пару дней. Между тем в плен к русским войскам попали братья Выговского Василий, Юрий, илья и Данила. Пленение любимого брата Данилы стало страшным ударом для Ивана. Пикантность ситуации заключалась в том, что женой Данилы была Елена, родная сестра гетмана Юрия Хмельницкого и дочь Богдана. Ее сестра Степанида, бывшая замужем за Иваном Нечаем, попала в плен в Быхове, и, «имея в виду заслуги… отца и брата»121, воеводы повелели отменить смертную казнь и отпустить ее с детьми к брату122. Казнь и. Нечая была заменена ссылкой в Сибирь, а Данила умер по дороге в Москву от допросов с пристрастьем.
Мертвого Данилу Выговского привезли в Субботов. Как описывал очевидец, все тело его было порезано в куски кнутами, глаза выколоты и залиты серебром, уши сверлом вывернуты и тоже залиты серебром. Пальцы перерезаны. Бедра в куски по жилам разобраны. Когда тело увидела вдова, Елена Хмельницкая, то так о гроб ударилась, что рассекла себе голову. Прибежал Юрий Хмельницкий и, увидев тело, горько плакал. Сестра «великим кляла его проклятьем», и когда Юрий хотел войти
Примерно в те же дни отряды Юрия Хмельницкого взяли Чигирин. Там нашли двести пушек, несколько тысяч центнеров пороха и несколько миллионов польских денег. Среди прочих сокровищ находилась и жена Выговского. Ее Юрий отправил в свое родовое имение Субботов.
Это были тяжелые удары для Выговского. Он лишился близких ему людей, в чьем присутствии он особенно нуждался в момент, когда старшина отвернулась от него. Потерял он и большую долю из накопленных за годы восстания Хмельницкого средств. В эти дни он пишет горькое письмо королю: «…крепость Чигиринская, со всею артиллериею, досталась неприятелю, а жена моя досталась со всем имуществом в руки Хмельниченка… я доказал свое усердие утратою избранного на всю жизнь друга…»126.
На какой-то момент Выговским опять овладело отчаяние, и в его письме к Пражмовскому вырвалась униженная мольба: «Покорно прошу вашу милость, моего милостливого пана и благодетеля, не дай мне погибнуть до конца, потому что я и то уже погиб совершенно, все потерял, будучи предан в жертву завистникам»127.
Но московские воеводы, желая отомстить Ивану Выговскому за его «измену», допустили серьезную ошибку, как некогда поляки по отношению к Богдану Хмельницкому. Они довели бывшего гетмана до крайности: убили брата и добивались выдачи его жены. Однако Выговского, несмотря на его отставку, было еще рано списывать со счетов. Поляки понимали это лучше и хотя терпеть его не могли и ожидали от него лишь всяких неприятностей, тем не менее, величали «воеводой киевским».
Юрий Хмельницкий тоже считал себя обиженным русскими и всячески затягивал выполнение их требования – не отсылал Елену Выговскую в Москву и сам туда не спешил.
Смерть Данилы еще больше подтолкнула Выговского к активным действиям. Похоже, теперь он одинаково ненавидел и поляков, и русских. Неудовлетворенный действиями польских войск, он старается привлечь на свою сторону Крым.
Весной 1660 года усилия Киевского воеводы начали наконец давать плоды. Хотя Крымский хан сам на Украину не пошел, но послал туда пятьдесят тысяч человек. Планы Выговского встать с татарами на границе с Валахией, равно как и сами эти переговоры, проводившиеся без всякой санкции или координации с поляками, не могли не вызвать их раздражения и опасения. О них с тревогой писали даже представители папского двора128. Выговскому приходилось оправдываться, что он собирался «до весны остановиться с Каябеем лагерем на границах Валахии», однако «завистливые люди» начали объяснять этот план превратно, и ему пришлось отступить129.
Все лето Выговский продолжал переписку с Крымом: ханом, великим конюшим Батыр-агой, подскарбием надворным Ахмет-агой, вождем будулацких войск Шабалат-агой, нурадин султаном, перекопским мурзой Карачбеем и визирем великих орд Сефер Газыагой. Один этот список наглядно демонстрирует масштаб контактов Выговского с татарами. Хан лично занимался розыском попавшей в полон жены писаря Юрия Хмельницкого Семена Глуховского, сестры Золоторенко, на которую Выговский надеялся выменять свою жену. Хан с сожалением сообщал ему в июле: «Бог есть свидетелем нашим, что в Кафе того лета поветреем умерла; когда б была жива, хотя б же было нам дать за нее 10 000 ефимков, учинили б мы на прошенье ваше для того самого, что есте нам много во всяком деле услуживали и много с нами в дружбе пребывали и ныне пребываете. Для лутчей вам подлинности то извещаем словом нашим ханским, что сей невесты живой нет»130.