Геймер. Тетралогия

Андреева Юлия Игоревна

Юноша стоял какое-то время перед ней, тонкий и прекрасный, он нежно глядел на Осибу.

– А ты хотел бы поиграть со мной?
– спросила она с замиранием сердца. Происходило что-то неправильное, не так она должна была прийти и лечь на одну постель с Гёхэем, обняв его и согрев своим теплом, она не должна была его ни о чем спрашивать, а теперь...

– Я люблю вас, госпожа.
– Минору-Гёхэй задохнулся и вдруг опустился на колени перед прекрасной Осибой, бывшей наложницей Тайку, женой даймё Дзатаки.

Осиба отступила на шаг и, развязав пояс, позволила ему золотой змеей сползти с ее кимоно. Она перешагнула через ставший не нужным пояс и сняла с плеч дорогое верхнее кимоно цвета крови, оставшись в более простом нижнем. Юноша, казалось, потерял дар речи, когда Осиба расправилась и с нижним кимоно, оставшись в завязанной на тонкой талии юбке.

– Как вы прекрасны, госпожа! Как вы прекрасны!
– только и сумел прошептать Минору-Гёхэй.
– Как я сумею доказать вам свою любовь?

– Вот сейчас и докажешь.
– Осиба засмеялась, скользнув на постель юноши.

Его раненая рука плохо слушалась, к тому же нетерпение делало свое дело, Минору-Гёхэй подергался какое-то время в плену нижнего кимоно и наконец сдался, опустившись рядом с Осибой. Та осторожно распустила шнурки на верхней куртке и штанах юноши, стянула с раненого плеча светлое ночное кимоно и задохнулась в свою очередь, пораженная совершенством линий своего нового возлюбленного.

Более гармоничного и красивого тела ей никогда прежде не приходилось видеть. Совершенно белое, с небольшим рельефом мышц, оно казалось сделанным из тончайшего мрамора, безволосая грудь была украшена парочкой очаровательных розовых сосков, линия живота казалась совершенной, что же до талии, то о такой талии не зазорно мечтать девушке. Не спеша и не портя себе тем самым удовольствия, Осиба провела руками по груди юноши, нежно прижала между пальцами соски, которые сделались под ее пальцами еще более упругими, и, глядя в глаза своему будущему возлюбленному, положила руку на его набедренную повязку. Минору-Гёхей опустил и тут же вновь взмахнул пушистыми ресницами, и Осиба, плавно скользнув рукой, развязала повязку, выпустив на свободу набухший член.

Не доверяя одним только прикосновениям, Осиба посмотрела на оказавшийся в ее руках любовный жезл, справедливо решив, что о таком произведении искусства, случись правде каким-то образом вылезти наружу, вскоре станут мечтать все известные и пока неизвестные ей дамы, начиная с последней служанки и заканчивая знатными дамами из самых лучших самурайских семей, жен даймё, сегуна и даже принца.

Изнемогая от страсти, Осиба припала к груди юноши, покрывая ее щедрыми поцелуями. Достигнув заветного скипетра, она почувствовала себя императрицей, пытаясь захватить заветную игрушку губами, в то время как ее очаровательный любовник вдруг словно очнулся ото сна, сильно и одновременно с тем нежно запустив пальцы в ее распущенные волосы.

Их страсть была недолгой, но вымотала обоих.

– Я хотел бы быть достойным вас, моя госпожа.
– Юноша нежно целовал грудь Осибы, лаская ее съежившийся от наслаждения сосок.
– Я хотел бы любить вас, как любил Будда!

– Разве Будда любил когда-нибудь женщин?
– Осиба гладила дивные волосы своего любовника.
– Я хотела сказать, разве он любил женщин, после того как стал Буддой?

– О да. Эту историю рассказывал мне мой прадед.
– Минору вовремя остановился, так как в запале чуть не назвал имени Хиромацу, а это бы сразу же погубило всю игру.
– Хотите, расскажу?

– Рассказывай.
– Осиба устроилась поудобнее, поглаживая бедро своего любовника и предвкушая новые радости, когда он немножко придет в себя и восстановит силы.

– Однажды Будда отдыхал в тени деревьев вместе со своими учениками, - начал Минору-Гёхэй, - мимо них проходили куртизанки, и вдруг одна из них увидела Будду и тотчас влюбилась в него. Будда был дивно красив и привлекателен. Не в силах совладать с овладевшей ею страстью, куртизанка бросилась к Будде, расталкивая пришедших послушать его учеников.

– Я люблю тебя!
– восторженно закричала она, бросаясь Будде в объятия.

– Я тоже люблю тебя, - ответил ей Будда, нежно отстраняя от себя женщину.

Его ученики начали переглядываться, еще никогда не было такого, чтобы Будда признавался кому-то в любви.

– Пойдем поскорее в мой дом, где мы будем любить друг друга!
– воскликнула женщина.

– Нет, я люблю тебя по-настоящему, а это значит, что я не смогу воспользоваться твоей слабостью. Я еще докажу тебе, что люблю тебя, и тогда мы по-настоящему будем вместе.

– Если ты говоришь, что любишь меня, почему не хочешь овладеть мной прямо сейчас?
– возмутилась куртизанка.
– Все мужчины, которых я знала, поступали именно так.

– Я уже сказал, мне нужно проверить свои чувства, но я обязательно приду к тебе, когда действительно буду тебе нужен.

Ученики опасались, что Будда действительно уйдет к куртизанке и бросит их, но этого не случилось. Прошел год, другой, третий, и вот однажды, гуляя по городу со своими учениками, Будда остановился, прислушиваясь к чему-то.

– Моя возлюбленная зовет меня! Пришло время, когда я смогу наконец доказать ей свою подлинную любовь!
– воскликнул он и побежал по улице в сторону тех самых деревьев, под которыми несколько лет назад встретил куртизанку.

Она действительно была там. Постаревшая, подурневшая, вся в язвах, женщина готовилась умереть на том месте, где впервые понастоящему полюбила. Все ее друзья и родственники давно отвернулись от нее, у бывшей куртизанки не было денег ни на врача, ни на кусок хлеба.

И вот Будда прибежал под дерево и, увидев умирающую женщину, обнял ее.

– Я же сказал тебе, любимая, настанет день, когда я приду к тебе, чтобы доказать свою любовь!
– целуя ее, ответил Просветленный.
– Когда ты была молода и прекрасна, когда у тебя был свой дом и сколько хочешь денег, тебя мог полюбить и возжелать любой. Я же пришел тогда, когда от тебя все отказались, потому что я по настоящему люблю тебя! Я люблю твою душу, а не бренное тело!

Сказав это, Будда взял женщину на руки и отнес ее в больницу, где ее вылечили.