Гейша
Шрифт:
– Нет, это все равно не то. – Марго перебирала в руках старые замусоленные карты. – Да и где мы сейчас нецелованных здесь искать будем. Даже если и есть, не признаются. Надо будет не забыть свекровь попросить, чтоб новую колоду передала.
– К тебе что, свекровь приходит? А муж где?
– Я это тоже хотела бы знать. – Марго погрустнела на глазах. – Свекровь говорит, что он боится близко к тюрьме подходить. В чем-то я его могу понять.
Марго поделилась с Леной своей историей. Выяснилось, что чистюля Марго совсем недавно, еще несколько месяцев назад, была наркоманкой, сидевшей на героине. Вместе с ней торчал и ее муж, такой же молодой бездельник, как и она сама. Когда-то Марго приехала в столицу из старинного провинциального городка на Волге. В институт не поступила, а вскоре встретила своего будущего мужа. Они были влюбленными и беспечными и поженились совсем юными. Петюня был младше Марго на несколько месяцев, и они ждали, когда ему исполнится восемнадцать, чтобы отнести заявление в загс. Дети среднестатистических обывателей, где в семьях главной добродетелью считалось стремиться к тому, чтобы все было «как у людей». Молодых отправили жить в бабкину коммуналку. Тогда же все и началось. На их взгляд, вполне невинно. С друзьями – такими же молодыми оболтусами – субботними вечерами от безделья курили анашу. Это продолжалось несколько лет подряд. Перебивались случайными заработками. Получать образование казалось лишней обузой, когда люди вокруг наживали деньги какими угодно путями, безо всякого образования. Кто-то принес что-то покрепче, первый раз пустили по вене. Потом еще кто-то угостил… Ничего особенного, думала Марго, просто баловство. Поиграем и забудем. Потом стали покупать сами, так как по случаю была крупная сумма денег и возможность время от времени зарабатывать кое-какие деньги. История настолько банальная, что умная Марго представить не могла, что все последующее может с ней случиться. Первое время она даже курение анаши не поощряла, но не хотела лишний раз брюзжать на мужа и его, а значит, и ее друзей. Родители ни о чем не догадывались и, в общем, не особенно влезали в жизнь своих взрослых чад. Первый раз Марго с Петюней всерьез перепугались, когда умер их первый общий друг от передозировки. Но остановиться не смогли. Денег уже давно не хватало ни на жизнь, ни на наркотики. Марго время от времени подрабатывала маникюршей на дому. Клиентки были из числа друзей, знакомые знакомых. Марго была аккуратна, приятна в общении, о том, что она употребляет наркотики, пока никто не догадывался. Иногда она перепродавала кое-какие шмотки или драгоценности по просьбе одних клиенток другим. Но денег катастрофически не хватало. Петюня с приятелем-наркоманом научились по ночам вскрывать оставленные на улице автомобили. Они крали автомагнитолы и все, что неосторожные водители легкомысленно оставляли в салоне. Потом краденое перепродавалось и деньги пускались на наркотики. О том, что рано или поздно все это плохо кончится, думать не хотелось. Но первой попалась Марго. Чтобы добыть денег, она стала красть вещи в больших магазинах дорогой импортной одежды. Она брала несколько вещей в примерочную и там принесенными с собой кусачками вскрывала пластиковую заглушку, благодаря которой должна срабатывать сигнализация, когда вещь пытаются вынести из магазина. Марго все еще довольно прилично выглядела и не вызывала подозрения. На первый взгляд ничто не выдавало в хорошо одетой молодой женщине опускающуюся на дно наркоманку, вынужденную воровать. Так однажды в магазине Марго не заметила одной заглушки, и на выходе завыла сигнализация. При обыске обнаружились двое украденных брюк и шарф-кашне. Все вместе тянуло долларов на двести, не больше. Этого оказалось достаточно, чтобы в милиции обратили пристальное внимание на персону Марго. Обнаружились исколотые вены. Самое тяжелое было пережить ломки в первые недели заключения в изоляторе. Марго каталась по полу, выла в голос, часами тряслась в лихорадке. Пару раз за такое буйное поведение она оказывалась в карцере. Там, сидя в темноте и одиночестве на ледяном полу, изнемогая от физических и душевных страданий, она дала себе зарок покончить с наркотиками раз и навсегда. Петюня виделся ей теперь причиной всех ее страданий, ведь втянул ее в это дело именно он. А какой глупой представлялась сейчас ей ее радость, когда они вместе с Петюней принимали наркотики. Соседки в камере кто сочувствовал ей, кто осуждал, но постепенно вокруг нее сложилась маленькая компания зауважавших ее молодых баб примерно одного с ней возраста.
Серая, как мышь, тощая Зойка, бывшая пэтэушница и малярша-лимитчица, загремела в СИЗО уже второй раз за мошенничество с фальшивыми лотерейными билетами. Первый раз она отделалась двумя годами условно, но не прошло и года, как снова влипла в подобную историю. Правда, теперь все было связано с более крупными деньгами. На словах Зойка была злая на весь белый свет, но в общем оказалась неплохой бабой и любила поспорить с Марго «про жизнь» и «подлую людскую натуру».
Рыжая татарка Римма появилась вскоре после Марго и вначале примкнула к своим, двум шумным татаркам, сидевшим по обвинению в перепродаже краденого золота и драгоценностей. Они громко судачили на родном языке, время от времени вставляя в свою тарабарщину неожиданные русские слова. Но вскоре двух ее землячек перевели в другую тюрьму, и Римма присоседилась к Марго и Зойке. Хитроватая Римма имела богатый опыт торговли на столичных и казанских рынках, и Марго, неравнодушная к коммерции, быстро нашла с ней много тем для разговоров. Марго так до конца и не поняла, за что Римма сюда попала, то ли кто-то ее обманул, она должна была отомстить и тоже обманула, то ли кто-то у нее украл товар, она хотела его вернуть, то ли кто-то подкинул ей краденое из ювелирного магазина золото, с которым ее вроде бы и взяли. Перемежая русскую речь татарскими словами, сбиваясь и перескакивая с одного на другое, она запутывала собеседницу так, что через пять минут та уже полностью теряла нить повествования и забывала, о чем шла речь. Пару раз поморочив с ней мозги, Марго больше не имела желания вникать в ее историю.
– Ты сильная женщина, – говорила ей Римма – Так быстро переломаться – это какую же силу воли иметь нужно! Я видела всяких наркоманов, и тех, кто завязал, и тех, кто не смог, а их больше. Я знаю, что люди в больницах под капельницей мечутся и врачи им ничем помочь не могут. У моего мужа брат двоюродный наркоманом был. Хотел бросить, несколько раз пытался. У него жена, ребенок маленький. Хотел все-таки жить по-человечески. А когда понял, что не сможет с иглы слезть, бросился с балкона, с девятого этажа. Сразу отмучился. Жену жалко, она поначалу словно рассудком помутилась, все тоже хотела с балкона шагнуть. Только через год немного в себя приходить стала.
– А я считаю, женщина сильная должна быть, как Скарлетт в фильме «Унесенные ветром», и, по-моему, ты, Марго, на нее чем-то похожа. Я когда кино смотрела, даже поплакала немного, а когда закончилось, подумала, вот если бы я такой же была, я бы всем показала… – говорила Зойка, потрясая кулаком в адрес невидимых врагов, не уточняя, что именно она собиралась им показывать.
Когда Марго попала в камеру, ей пришлось столкнуться со всеми мрачными сторонами тюремной жизни. Порядками в камере заправляла небольшая компания матерых уголовниц, «могучая кучка», как их прозвала про себя Марго. Главной у них была крепкая коренастая зечка лет сорока с небольшим со странным для женщины прозвищем Дядя Вова. Она не участвовала в обязательной для всех по очереди уборке камеры, и у нее всегда водились сигареты и чайная заварка. Нары «могучей кучки» находились в самом лучшем месте, в непосредственной близости от единственного в камере окна – источника драгоценного свежего воздуха. Хотя сквозь густую решетку маленького окошка, прорубленного в бетонной стене под самым потолком, мало что просачивалось, но все же многие хотели бы спать там. Во время обеда Дядя Вова садилась за стол первая, а еду ей приносили ее подчиненные. Говорили, что у Дяди Вовы водились даже наркотики. Вскоре Марго довелось это проверить. В первую неделю, когда Марго валялась, скрученная болью наркотических ломок, Дядя Вова предложила ей купить у нее порцию кокаина.
– Конечно, это не героин, но отключиться на время от боли тебе поможет, – искушала ее Дядя Вова, – для тебя будет все равно что наркоз.
Как ни ненавидела себя Марго за свою слабость, но соблазн был велик.
– У меня нет денег, мне передали только продукты и одежду, – отвечала Марго слабым голосом. Это была чистая правда. Недавно к ней приходила свекровь. Она принесла домашних пирогов с вишней и батон копченой колбасы. Это было буквально пару часов назад, и их еще не успели умять соседки Марго.
– А вот мы и посмотрим, какую жратву тебе принесла старая стерва. – Дядя Вова довольно чмокала языком, ковыряя в гнилых зубах заточенной спичкой. – И барахло свое тоже неси.
Пока Дядя Вова оценивала трофеи, остальные члены «могучей кучки» выжидали своей доли. Дядя Вова забрала и пироги и колбасу, взяла чистую футболку, принесенную свекровью.
– Этот лифчик твой мне надеть не на что, – она похлопала себя по плоской мускулистой груди, – а вот Грачихе в самый раз пойдет, – и Дядя Вова бросила почти новый импортный бюстгальтер Марго своей прихлебательнице, смуглой, сильно смахивающей на цыганку брюнетке с неопрятными, засаленными волосами.
– Ей здесь только лифчиков с кружевами не хватало – парашу чистить, – сострила другая их подруга. Все заржали и стали тянуть и разглядывать несчастный бюстгальтер. Вслед за бюстгальтером к Дяде Ване перекочевали рулон туалетной бумаги, кусок мыла и чистые носки.
– А это что тут у тебя? – спросила Дядя Вова, разглядывая коробку с гигиеническими тампонами.
Марго удивилась: неужели кто-то еще не знает о предназначении этих женских штучек. Пришлось объяснять все как есть.
– Ну ни хрена ж себе! – восхитилась Дядя Вова. – Прямо туда запихиваешь и ходишь? Так ведь небось и кайф без мужика словить можно, – мечтательно закатила она глаза, – давай их тоже сюда, попробуем на досуге.
– Ты хоть пару штук мне оставь, – спохватилась Марго, – а то что я делать буду, когда мне понадобится.
– Ничего, перебьешься, тебе еще принесут, – отрезала Дядя Вова.
– Чего все делают, то и ты будешь, – добавила Грачиха, примеривая лифчик, – носок скатаешь да подложишь, ничего с тобой не случится.
– А чем ты еще недовольна? – прищурилась Дядя Вова. – Это все твое барахло все равно по цене не тянет на дозу настоящего кокаина. На твоем месте надо спасибо сказать доброй тете, то есть Дяде Вове. – И она расплылась в улыбке, довольная своим каламбуром. – А то, может, ты вообще не хочешь дорожку занюхать, так и скажи, на том и разойдемся.
Марго уже чувствовала приближение новой волны боли и судорог, и хотя ей и было жалко своего добра, но зубы уже стучали. Поэтому она не стала продолжать спор.
– Слушай, Дядь Вов, я тебе отдала, что обещала. Все, как договаривались. Больше у меня ничего нет. Давай скорее, а то мне стоять тяжело. – Марго хотелось скорее принять дозу и расслабиться.
– Ничего, подождешь. – Дядя Вова еще раз пересчитала все изъятое у Марго и дала знак Грачихе выдать ей обещанное. Крошечный бумажный сверток с белым порошком сразу же заставил забыть обо всем.
– Ты, Маргуня, приходи еще, не обижу, – бросила ей вслед Дядя Вова.
То, что купленный порошок оказался не кокаином, Марго поняла гораздо позже. Вначале она думала, что в ее состоянии кокаин перестал действовать или дает необычный эффект. Ночью ее по-прежнему рвало, потом еще пару дней она ничего не могла есть. Но, как нет худа без добра, так и в том, что Дядя Вова подсунула ей безвредный порошок, было свое благо. Может быть, это ее и спасло в дальнейшем от наркотической зависимости. Ужасные боли от ломок, озноб и температура продолжались еще несколько недель. Но со временем и они постепенно пошли на убыль. Днем, когда стало особенно плохо, она просила охрану отвести ее к врачу, но ей было отказано.