Гейша
Шрифт:
– Я больна, я умираю! – чуть не плача кричала Марго. – Мне нужно обезболивающее.
– Не положено! – рявкали контролеры. – Если каждую сучку-наркоманку здесь, в лазарете, лечить, врачей не напасешься.
– Фашисты вы, вот кто, – кричала обезумевшая от боли Марго и бросалась с кулаками на запертую дверь. После чего первый раз и угодила в карцер. Так постепенно, вне зависимости от ее воли Марго стала отходить от наркотической зависимости.
Впрочем, коварная Дядя Вова тоже по-своему поплатилась за обман. Домашние продукты, обманом отобранные у Марго, не пошли «могучей кучке» впрок. То ли желудки матерых зечек отвыкли от качественной пищи, то ли в жуткой жаре еда успела испортиться, а колбаса оказалась слишком жирной после постных тюремных харчей, но только к вечеру у них всех так скрутило животы, что еще сутки вся компания, матерясь и громыхая, носилась между нарами к туалету и обратно. Охранники не могли понять, что творится в камере, и на всякий случай пару раз врывались с резиновыми палками наперевес, опасаясь массовых беспорядков. Происходящее усугублялось страшной духотой.
Потом, рассказывая Лене, как ее обидчицы боролись с поносом, Марго не могла удержаться от смеха.
– Нет, ну ты представляешь, я тут лежу загибаюсь, а они мимо носятся и воздух портят. Друг друга от параши отпихивают. Бабы их матерят, а они сами всех в ответ кроют. А вообще, если кто к тебе приставать будет, не обращай внимания. Здесь, чтобы тебя оставили в покое, сначала наедут, проверку на вшивость устроят. Но ты на это наплюй.
– Меня сейчас больше интересует, когда следствие разберется, кто на самом деле убил моего любовника. – Лена не стала делать тайны из своего обвинения, хотя знала, что убийц негласно сторонятся и не очень-то с ними общаются.
Отдельные члены «могучей кучки» пробовали наезжать на Марго. Кто-то из них подозревал, что она специально отравила колбасу. Они даже хотели ее избить. Но Дядя Вова в последний момент дала отбой. Про себя она решила, что с этой паршивой овцы она еще свой шерсти клок поимеет. В свою очередь Марго в глубине души чувствовала мстительное удовлетворение, тем более что «возмездие» состоялось само собой, помимо ее воли, значит, есть все таки хоть какая-то справедливость в мире.
Дядя Вова, как и прежде, восседала на своих нарах в окружении «могучей кучки». На ней красовалась футболка Марго, и в зубах дымилась сигарета. Многие заключенные долго не задерживались в изоляторе. Те, чьи дела не вызывали сомнений, уже через пару недель переправлялись дальше. Но вокруг Дяди Вовы скапливались камерные долгожители. Они кипятили воду с помощью самодельного кипятильника, выменивали кипяток на сигареты, варили чифирь, играли в карты, вымогали вещи у беззащитных, ругались между собой и с окружающими и ждали своей дальнейшей участи.
Когда Марго попадала в ее поле зрения, Дядя Вова пыталась завести с ней беседу, но Марго не реагировала на провокации.
– Ну что, Маргуня, комсомольскую бригаду сколачиваешь? – с фальшивой доброжелательностью спрашивала Дядя Вова. – Скоро на Колыму поедете Байкало-Амурскую магистраль достраивать?
– Да вот соберем побольше барахла, чтобы у тебя, Дядь Вов, кокаинчику прикупить, и поедем.
– Ну, вы собирайте быстрее, а то прокиснет кокаинчик-то.
– Знаешь, ты можешь сколько угодно считать меня своим врагом, но я все равно тебе благодарна за то, что твой кокаин оказался фальшивым. Ты, сама того не желая, сделала доброе дело.
– Вот видишь, Марго, нет худа без добра.
Лена уже давно заметила, что Дядя Вова косо на нее поглядывает. Видимо, она считала ее прихлебательницей Марго. Один раз она, как бы нечаянно, толкнула ее под руку. Это было во время обеда, когда Лена несла от двери тарелку с похлебкой. Тарелка выпала из рук, обдав горячим варевом шедшую следом зечку. Та чуть не бросилась на Лену с кулаками, но она вовремя заговорила ей зубы. Лена старалась обходить мрачную Дядю Вову стороной и соблюдать нейтралитет. Однажды после завтрака Дядя Вова затеяла, если так можно выразиться, прием душа. Старая железная раковина располагалась в глубине камеры, из ржавого краника текла хлипкая струйка холодной воды. Те, кому было все равно, мылись холодной водой, как она есть. Но большинство все же не ленились и, как могли, грели воду самодельным кипятильником, сооруженным из двух безопасных лезвий с проложенными между ними спичками. Обычно неприхотливая, Дядя Вова на этот раз подошла к делу весьма обстоятельно. Вокруг раковины стояли баночки, стаканы и кастрюли с кипятком. Старая зечка перестирала всю одежду, надолго захватив общественную раковину. Лена видела издалека, как обнаженная по пояс Дядя Вова намыливает свой оплывший торс. Кожа у нее была нездорового кирпичного оттенка. Короткие жесткие волосы топорщились, как колючки у ежа. Лена искоса поглядывала в сторону «купальщицы» и подумала, что грозная Дядя Вова на самом деле – несчастная, стареющая женщина с исковерканной судьбой, никогда по-настоящему не чувствовавшая себя женщиной. И от этого Лене стало ее немного жалко.
– Слушай, ты не знаешь, за что Дядю Вову посадили? – поинтересовалась она у Марго.
– За изнасилование, – сострила та.
– Вообще-то, я бы не удивилась, но все-таки? – не унималась Лена.
– Таких, как она, всегда найдется за что посадить. Даже если ничего конкретного им не пришьешь, рецидивисты всегда первые под подозрением.
– Я слышала, бабы говорили, вроде у нее организация притона, где работали проститутки с Украины, из Белоруссии и провинции, – рассказала Зойка. – Вроде они там еще наркотики продавали.
– Странно, по-моему, уж на кого-кого, но на сутенершу она никак не похожа, – размышляла Лена, – слишком уж неотесанная какая-то.
Дядя Вова плескалась у раковины, неуклюжая Грачиха услужливо выливала ей на голову горячую воду из кастрюль и банок.
– Что-то долго она сегодня возится, – недовольствовала Римма, – я собиралась белье постирать, а она там застряла. Теперь воды не набрать и не вскипятить, и чего это она сегодня размылась, ведь никогда не любила раньше.
– А ты пойди поторопи, – не без ехидства подначивала Марго. – Напомни им, что они не одни и хватит общую раковину занимать.
– Ну уж нет, Марго. Ты им сама напоминай, если хочешь неприятностей, я уж лучше подожду, – надулась Римма. – Это к тебе Дядя Вова неравнодушна. Ты же, считай, ей почти как крестница. А мне лишний раз никакого удовольствия с ней балаболить.
– А я вообще еще даже умыться не успела и зубы не почистила, – вспомнила Лена.
Лена ощутила противную несвежесть во рту и почувствовала непреодолимое желание прополоскать рот сейчас же во что бы то ни стало. Она решила набрать воды в кружку и хотя бы просто сполоснуть рот. Достав из-под подушки свою эмалированную кружку, она отправилась к оккупированной раковине набрать воды. Намыленная Дядя Вова стояла босыми ногами в луже. Глаза ее были закрыты, чтобы в них не попала пена едкого хозяйственного мыла. За ее спиной неопрятная Грачиха с самодельным кипятильником в руках пристраивала его в очередную кастрюлю, чтобы вскипятить новую порцию воды. Внезапно провод в руках у Грачихи начал шипеть и искрить. Лена поняла, что произошло короткое замыкание и сейчас кого-то неизбежно ударит током. Она даже подозревала, кого именно… В ту же секунду Грачиха громко вскрикнула и стала оседать на пол. Кастрюля с искрящим проводом вывалились у нее из рук. В какую-то долю секунды, за мгновение до того, как кастрюля с проводом упали прямо в лужу, где стояла босая Дядя Вова, Лена с диким криком «В сторону!» схватила ничего не видящую Дядю Вову за руку. Она буквально выдернула ее на сухой пол из лужи, куда мгновение спустя упал смертоносный электрический провод.
– Ты чего, охренела, что ли, коза бешеная! – заорала ошалевшая от неожиданности Дядя Вова, размахивая руками и пытаясь разглядеть сквозь мыльные ресницы того, кто посмел помешать ее водным процедурам.
– Спокойно, Дядя Вова! Я не собиралась твою жизнь спасать, само случайно вышло, – сообщила Лена, переводя дыхание. – Просто с детства не люблю, как паленое мясо воняет. Вон, погляди! Протри глаза и погляди!
Она показала на лужу, где только что стояла Дядя Вова. Провод искрил и шипел.
Со всех сторон стали подбегать испуганные сокамерницы. Провод выдернули из розетки. Бедная Грачиха лежала на полу в мыльной луже и не двигалась. Из-под ее черных спутанных волос медленно расплывалось алое пятно крови. Женщины подхватили и перенесли пострадавшую на ее место. Одни рвали пуговицы у нее на блузке, чтобы сделать искусственное дыхание, другие пытались нащупать пульс. Было непонятно, мертва она или просто потеряла сознание. Неожиданно Грачиха тихо застонала. «Жива!» – закудахтали бабы. От двери уже бежали охранники. Лена все еще стояла возле раковины со своей кружкой в руках, где полуголая Дядя Вова напяливала на мокрое тело майку и ошарашенно наблюдала за происходящим.