Шрифт:
Александр Сальников
Гибель бога, или Сотворение человека
1
Я не виделся с Павлом 20 лет. Сначала мы переписывались, потом я всё реже стал получать от него ответы и реже стал писать ему. Вскоре после сообщения о смерти его родителей переписка прекратилась вовсе. Он попросил меня не беспокоить его больше. Из скудных писем от него я знал, что он работал над каким-то открытием (впрочем, он всегда работал над каким-нибудь открытием) и что у него были какие-то серьёзные проблемы. Но ничего конкретного он не писал. Чем именно занимался Павел, я даже не мог себе представить. Да и вообще, знал о нём не так уж много.
Школу он закончил с золотой
Меня Павел считал предприимчивым и везучим человеком с деловой хваткой и нужными знакомствами, хотя на деле я и был далёк от этого представления. Тем не менее, я считался лучшим из его немногочисленных товарищей и обладал репутацией очень надёжного человека. Возможно, поэтому мы всегда оставались друзьями. Впрочем, не всегда.
Это случилось из-за Ольги. Тогда Павел ещё учился в политехе. Первым познакомился с Ольгой не я, а он. Кажется, она была его единственной женщиной. Во всяком случае, я и потом не слышал, чтобы он на ком-то женился. Он был однолюбом. Хотя, за 15 лет молчания могло многое измениться. Ольга вошла в его жизнь мгновенно и твёрдо. Она сама заговорила с ним в университетской библиотеке, сама предложила встречаться. Нет, она не была легкой девочкой. Просто у неё хватило ума, чтобы, взглянув на Павла один раз, понять, что он никогда в жизни не осмелился бы подойти к женщине первым, а тем более заговорить с ней. И уж можно было ручаться головой, что ожидать от него приглашения на свидание так же нелепо, как к завтрашнему дню ждать второго пришествия Христа.
Я так никогда и не мог понять, почему она выбрала именно Павла, чем он её взял. Не понимаю этого и теперь. Хотя теперь все по-другому. Я смотрю на Ольгу, смотрю, как она занимается с моим сыном, и чувствую себя самым счастливым человеком на земле.
Но тогда всё было не так. Тогда Ольга стала для Павла богиней. Она стала всем в его жизни. И если когда-нибудь существовала самая высокая, самая искренняя, самая преданная и светлая любовь, – это была любовь Павла к Ольге. На одном из его дней рождения познакомился с Ольгой и я. Можете себе представить, какой это был день рождения с его-то характером? После того, как его родители оставили нас веселиться одних, в квартире находилось лишь четыре человека. Ольга была единственной дамой. Другой гость все время вдохновенно о чем-то разговаривал с Павлом. Он был несколько старше нас, но у них были общие интересы. Кажется, они готовили какое-то очередное открытие или изобретение. Мне ничего не оставалось, как ухаживать за Ольгой. Надо признаться, что я весьма был этим доволен и имел достаточный опыт в подобных делах. Кто бы мог подумать, что наша встреча будет столь роковой…
В общем, мы с Ольгой полюбили друг друга. Не сразу, не вдруг. Я стал приходить к Павлу чаще и, так как он вечно был занят своими изобретениями, мне приходилось развлекать… вернее, развлекаться с Ольгой. Она была необыкновенной женщиной. Это я заметил сразу. Заметил это и Павел. И ещё он заметил кое-что в наших отношениях. Так началась его ревность. Однажды он попытался даже подраться со мной из-за Ольги. Но я был сильней. Вскоре Павел как-то вдруг затих, замкнулся. Потом у него была неудачная попытка самоубийства. Потом он чуть не отравил Ольгу. В то время мы считались самыми злейшими врагами. Вернее, он так считал. Я же к нему не испытывал вражды. Мне было жаль его. И Ольге тоже было его жаль. Я думаю, что она любила нас обоих.
Но вдруг Павел сам попросил меня забрать Ольгу себе. Навсегда. Немедленно. И скорее увезти из Москвы. Видимо, в то время с ним и начались самые большие неприятности. Но он
С Ольгой мне так и не удалось увидеться. В тот же день она погибла в автомобильной катастрофе. Это был удар для нас обоих. Я любил Ольгу и даже хотел жениться на ней. Павел был просто без ума от неё. С тех пор он совсем замкнулся, и мы уже почти не встречались. Но смерть Ольги примирила и сблизила нас снова. Он почему-то винил во всем только себя. Он был убеждён в своей вине, но толком ничего не объяснял. Иногда я думал, что это он же опять подстроил что-нибудь из ревности, но ему о своих догадках я не говорил, потому что видел, как он убивался из-за смерти Ольги. Вскоре мне пришлось уехать из Москвы. Это было связано с моей карьерой. Сначала мы с Павлом переписывались, а потом…
И вот, спустя 20 лет, я вдруг получаю от него письмо с настоятельной просьбой приехать. Это очень удивило меня. Все-таки 20 лет! Но и не менее заинтересовало. Само письмо показалось мне столь же странным, как и просьба, содержащаяся в нём. Во-первых, оно было напечатано на компьютере, а не написано от руки, как это обычно делал Павел. Правда, я отнёс это к веянию времени. За последние годы техника наша заметно поумнела. Но вот как можно было объяснить тот факт, что пришло письмо не из Москвы, а из Тулы? Это, во-вторых. Ну а в-третьих, что меня поразило более всего, в письме был намёк на то, что мой приезд связан с каким-то моим усопшим другом. В конце письма стояла приписка со строгим наказом позвонить перед приходом ровно в шесть вечера по телефону, номер которого был указан тут же, и ни в коем случае не называть ни имён, ни фамилий. Сказать только, что звонок на счёт усопшего друга. Это как бы пароль. Подпись Павла тоже была набрана на компьютере. Странно, что я ни разу тогда не усомнился в том, что письмо прислал Павел. Хотя номер телефона мне не был знаком. Да и об усопшем друге я, как ни старался, не мог вспомнить. Никакого усопшего друга у меня не было.
Странность письма давала мне полное право не срываться сразу с места очертя голову, а уладить сначала кое-какие неотложные дела фирмы. На это ушло дня четыре. Я решил, что уж если он послал письмо, а не телеграмму, да ещё через Тулу, то время у меня есть.
2
В Москву я приехал под вечер. До шести оставалось около часа. Из вещей я почти ничего не взял. При мне были только деньги и небольшой "дипломат". Раз уж в этом деле необходима особая конспирация (а из письма я сделал именно такой вывод), то и мне следовало соблюдать на всякий случай осторожность. Лишние вещи всегда мешают. Пошатавшись немного около билетных касс, стараясь затеряться в толпе, я перешёл с Ярославского на Ленинградский, а затем по подземному переходу на Казанский вокзал.
Ровно в шесть я набрал номер и сказал пароль об "усопшем друге". Всё это казалось мне какой-то игрой в Штирлица.
– Это ты? – послышался вдруг незнакомый хриплый голос в телефонной трубке. – Я ждал тебя. Давно приехал?
Я был удивлен.
– Только что.
– Ты где?
– На Казанском, – ответил я.
– Хорошо. Ровно в восемь выйди к центральному входу универмага "Московский". Там увидишь парня в красном мотоциклетном шлеме с чёрной полосой посередине. Подойди к нему и назови пароль. Он привезёт тебя.
– А что я здесь буду делать два часа? – спросил я недовольно. Эта игра в конспираторов начала раздражать меня.
– Погуляй, – ответил хриплый голос из трубки. – Сделай вид, что ожидаешь поезд.
Ещё два часа я блуждал по Москве около трех вокзалов и ругал Павла как мог. У меня было такое чувство, словно я участвую в государственном перевороте. В то же время я понимал, что это чушь, отчего положение моё становилось ещё нелепее. Может, Пашка совершил какое-нибудь преступление, думал я. Потом я сделал три звонка старым приятелям, но никого не застал дома.