Гибель богов (Книга Хагена)
Шрифт:
Спираль лестницы вывела меня в широкий коридор, выходивший окнами во внутренний двор Замка. Ноги несли меня сами, они помнили всё, хотя я не ходил этой дорогой более тысячи лет…
Я повернул мягко подавшуюся серебряную ручку двери. Невольно зажмурился и шагнул через порог. Знакомый, знакомый до боли, едва ощутимый запах своего жилья; он не выветрился, несмотря ни на что…
Да, здесь ничего не изменилось. Подле широкого окна во всю стену — сделанные из древних древесных пней три кресла, подарок лесных троллей времен ещё до их одичания, овальный стол в середине, в углу — стойка с мечами и копьями, арбалетами и шлемами — клинки матово поблёскивают, словно вчера начищенные, и те же книги на полках, написанные
Неужели всё осталось в целости? Я и думать забыл об оставленных здесь когда-то мной вещах. В молодости часто делаешь что-нибудь, сам не зная зачем, из чистого любопытства, а потом твои создания неожиданно оказываются наделёнными совершенно неожиданными свойствами…
Вдобавок мне тогда помогали Ракот и Мерлин, да и Сигрлинн не оставалась в стороне. Потом я надолго забыл о них; вспомнил лишь в дни Первого Восстания Ракота, но было уже поздно. Они могли бы помочь Поверженному продержаться дольше… но всё равно бы не спасли. Потом, когда я начал исполнять свой собственный План, они должны были понадобиться мне лишь на позднейших этапах, и я не мог тогда привлекать к себе внимание таким образом. Но пустить их в ход я так и не успел. Последовал вызов Сигрлинн… а остальное известно. Когда же срок ссылки истек, всё моё внимание оказалось поглощено Хагеном, и я был полностью уверен, что мои изделия, конечно же, не остались незамеченными Советом и прежде всего Мерлином; и я представить не мог, что они могли уцелеть. И опять-таки то новое, что родилось в моем разуме за долгие десять веков, не требовало для своего воплощения этих предметов. Я не хотел проявлять своего интереса к тому, лежат ли они, где я их оставил, или нет, опасаясь навлечь на себя подозрения раньше срока.
Я подошёл к своему рабочему столу, огромному, сделанному из половины толстенного ствола исполинской секвойи; стол выглядел так, словно я оставил начатую работу лишь несколько минут назад и уже вернулся. Разбросаны были инструменты, стояли горелки, посуда, лежало несколько алхимических трактатов… Я сосчитал в уме до десяти и открыл один из ящиков.
И ничуть не удивился тому, что стол оказался пуст. Пал ещё один из Законов Древних, однако к этому я уже начинал, похоже, привыкать, как бы нелепо это ни звучало.
Итак, Мерлин похозяйничал здесь. Быть может, по моим комнатам шарил и не он сам… нет, он никому бы не доверил мое наследство, прекрасно понимая, какую опасность таят в себе невиннейшие на первый взгляд магические игрушки. Великий Мерлин оттого и стал зваться Великим, что ни разу не ошибся в том, когда дело можно перепоручить, а когда нужно засучивать рукава самому.
Итак, Законы Древних рушились один за другим. Меня учили, что на этих Законах основывается Равновесие Мира, нарушь их — и всё пойдёт прахом. Это оказалось не так; но, быть может, Молодые Боги сами изменили ограничивающие нас условия, о чем пока знает один только Мерлин? Погоди, сказал я себе. Неприкосновенность личных покоев в Замке Всех Древних — это не Закон, это лишь неуклонно соблюдавшийся на протяжении тысячелетий обычай. Можно, послав Астрального Вестника, побудить владык Обетованного изменить Мир — но, чтобы изменить слывший нерушимым обычай, нужно прежде всего измениться самому. Мерлин изменился. Что для него теперь Поколение, его неписаные законы и традиции? Пустой звук? Или он, напротив, свято убеждён, что действует на благо большинства? Я терялся в догадках…
Однако я не мог задерживаться здесь долго. Ничего из того, что осталось в моих комнатах, более не было мне нужно, и я, отчего-то пятясь, вышел на порог и прикрыл дверь. Пусть ждёт более располагающих к отдыху времён.
Я двинулся дальше, прямо к покоям Сигрлинн. Прежде чем вызвать её из Зала Слов, формально следовало
Её дверь казалась сотканной из тончайших, точно паутинки, окаменевших кружев; неосознанно боясь повредить это великолепие, я громко постучал о косяк эфесом меча — подарком Ракота, и — о чудо из чудес! — дверь с нежным мелодичным перезвоном невидимых колокольчиков отворилась. Хозяйка была дома.
Сердце сделало попытку взволнованно трепыхнуться, когда я вошёл внутрь, но я тотчас подавил это безобразие. Разговор пойдёт о серьёзных вещах, и примешивать к нему сладкие или, напротив, горькие воспоминания я, само собой, считал величайшей глупостью.
Мне открылась небольшая анфилада, убранная голубым и зелёным; пол покрывал мягкий однотонный ковер цвета морской травы, по стенам, почти полностью покрывая каменную кладку, вился вьюн, и вообще всё свободное место занимали цветы и растения, небольшие пальмы и особые карликовые сосны… Сигрлинн, в тёмно-зелёном платье, сидела возле окна, у ног её извивалась лиана, рядом лежало несколько книг. Хозяйка подняла на меня глаза:
— Привет, Познавший Тьму.
— Ты уже вторая, кто сегодня почему-то называет меня этим давно забытым прозвищем, но это не важно, здравствуй.
— Вот как? И кто же опередил меня?
— Ты не догадываешься? Мерлин, конечно!
На секунду она наморщила лоб и прижала палец к виску, словно о чём-то задумавшись.
— Но ты же, я уверена, пришёл не просто так?
Мы оба играли в странную игру, оба знали это и знали, что сидящий напротив собеседник тоже знает — и тем не менее продолжали, закрыв свои мысли наглухо. Пожалуй, я бы мог прорваться сквозь её защиту, но пока этого делать не стоило. Если Сигрлинн тогда действительно предупреждала меня, искренне стараясь остеречь и спасти, следовало попытаться сохранить расположение.
— Нет, но мне хотелось повидать тебя, — ответил я истинной правдой. — И для того, чтобы поговорить о делах, и просто так…
— О делах? — подняла она брови. — По-моему, у нас с тобой никаких дел до сего момента не было.
— Ошибаешься, — возразил я. — Много лет назад ты предупредила меня, что Мерлин наделён теперь особыми правами и силами; ты опасалась, что я могу вызвать его гнев и он приведёт в действие свой неведомый механизм уничтожения; следовательно, у нас уже возникло общее дело — сохранение меня в живых, хотя я не знаю, почему тебе понадобилось спасать своего вчерашнего противника.
— Я не обязана объясняться тебе в причинах моих поступков! — ответила она чуть-чуть более резковато, чем следовало при той игре, что мы вели. — А если тебе уж так хочется знать — считай это моим капризом. — Она с вызовом глянула мне в глаза.
— Говори, говори, — подхватил я, стараясь не упустить выгодного момента. — И что же случилось дальше?
— Ничего не случилось, — пожала она плечами, но разыграть равнодушие ей снова не удалось, и это показалось мне странным. Сигрлинн могла изобразить всё, что угодно, и, только проникнув под несколько слоев ложных мыслей, можно было понять, что в действительности у неё на уме. — Один не слишком умный Маг с мальчишкой-Учеником предпочли вновь бросить вызов непобедимому противнику. После этого моё терпение лопнуло. — Она выразительно умолкла.
— Что сие значит?
— Выкручивайся сам, Хедин. — Она отвернулась. — Я сказала это тебе ещё там, на дороге, и теперь могу лишь повторить. У меня нет желания отправляться из-за тебя в изгнание. — Голос её звучал сухо. — А если ты сейчас ударишься в воспоминания, клянусь Лунным Зверем, я пошлю тебе вызов немедленно! — И я впервые в жизни увидел, как у Сигрлинн дрогнули губы.
— Сильно сказано, — медленно выговорил я. — Хорошо, я выкручусь сам, скажи только из чего? И, кстати, отчего твой Эритовый Обруч вечно валяется где-то, а не при тебе?