Гибель богов
Шрифт:
– Ну как же иначе, – терпеливо объяснял Блуд. – Дары – не важно, но муромская земля платит подати Киеву. Небольшие, но каждую зиму. Каждую зиму приходит обоз из муромской земли, а в нем – подати киевскому князю. Места там лесные, богатые пушным зверем. А за выделанные шкуры ценных зверей в Византии и в Венеции платят большие деньги. Но и это – не самое главное.
– А что еще главнее? – Я старался быть хорошим учеником и слушал слова Блуда внимательно. Пусть даже не всегда понимал его, но принимал к сведению сказанное…
– Главнее то, –
Кто был этот Тюштя, мне предстояло узнать позднее.
Идти в военный поход на Булгарское царство все же пришлось – Блуд, Свенельд и Добрыня попросту заставили меня объявить дружине и народу киевскому, что в самом начале лета рать двинется на Булгарию.
– Как только смерды засеют землю, мы можем идти в поход, – пояснил Блуд.
– И обернуться надо до осени, чтобы успеть к уборке урожая. Иначе народ будет сильно недоволен, так и до голода недалеко.
– Можем двинуться и после уборки урожая, – попытался возразить я. – Пусть люди соберут урожай, а потом уж и пойдем воевать.
Но тут же пришлось устыдиться своего непонимания обстановки. Блуд переглянулся со Свенельдом, и оба засмеялись. Лица у них стали такие, словно они беседовали с ребенком.
– Да, – заметил боярин, покачав головой. – Видно, ты и вправду не врешь и действительно прилетел к нам из другого мира. После сбора урожая наступит зима. Как ты собираешься воевать зимой? Реки замерзнут, плыть по льду мы еще не научились. Наверное, это в твое время люди плавают по льду, да?
Ага, мне многому придется научиться здесь! В этом мире еще нет дорог, и реки являются единственными средствами коммуникации.
– Но мы можем двигаться по льду, – неуверенно сказал я, уже сам чувствуя, что снова ошибаюсь.
– Пешком? – уточнил окончательно развеселившийся Свенельд. – Там мы будем идти слишком долго. И тащить при этом все на себе – запасы, оружие, продовольствие. Нет уж, так на войну не ходят.
– Но на лошадях, – заикнулся было я в последний раз, и тогда уже оба моих собеседника захохотали.
– А чем ты будешь кормить коней, князь? – покатывались они. – Откуда ты возьмешь корм зимой под снегом?
Словом, мне осталось лишь довериться моим «советникам».
Зато именно я выступил перед дружиной, собранной во дворе княжеского терема. Сам я взобрался на высокое крыльцо с тесовой красной крышей и оттуда строго осмотрел собравшихся. Дружинников
За прошедшие месяцы моего «княжения» я успел познакомиться со всей дружиной. Иначе и быть не могло: все время, которое я проводил в княжеском тереме, приходилось быть на виду и возглавлять главное здешнее таинство – общую трапезу.
Ели один раз в день, и это обильное пиршество было не просто обедом-ужином, утолением голода, но имело ритуальный характер. Князь пировал со своими друзьями – дружинниками. Это был сакральный акт. Со стороны князя – знак того, что он считает дружинников своей семьей, а с их стороны – знак верности князю. Знак того, что они не бросят его в битве и не зарежут ночью…
Сейчас все смотрели на меня, и я, покосившись в сторону Блуда и Свенельда, крикнул, что муромский князь Овтай просит помощи от злобных и коварных булгар, которые разоряют его земли. И что нам следует готовиться к походу, чтобы заслужить славу в боях и разорить булгарскую землю.
Для всех присутствующих этого было достаточно.
– Любо! Любо! – закричали дружинники, откровенно радуясь скорой возможности сразиться с врагом. Видно было, что воины заскучали в последнее время. Они только и ждали моих слов о предстоящем походе.
Вообще, находясь в мирной городской обстановке, дружинники сильно маялись от безделья. Единственным развлечением для них была игра, напоминающая наши «городки», когда можно было соревноваться в меткости рук и глазомере. Письменности еще не имелось, так что почитать газеты было невозможно, а до изобретения телевизора оставалась почти ровно тысяча лет.
Зато сборы в поход сразу всколыхнули воинов, они заметно оживились. Хлопот стало много: нужно было приводить в порядок старое оружие, обзаводиться новым, проверять и чинить снаряжение, одежду. В предвкушении грядущих битв в Киеве поднялось настроение.
Кроме дружинников в поход выступало и ополчение. Оно формировалось по подворному принципу – один воин с трех дворов. А отбирать будущих воинов предстояло Свенельду, который с полудня теперь каждый день сидел во дворе своего терема и осматривал рекрутов. Иногда к нему присоединялся и я, чтобы получше узнать тех, с кем предстояло идти в поход.
Кроме сотни княжеских дружинников – профессиональных воинов, в рать включались и все остальные жители Киева и окрестных деревень, а также ополченцы из черниговской земли и других близлежащих краев. Каждый приходил со своим оружием: немногие с мечами, но в большинстве с топорами на длинных рукоятках и с короткими копьями, которыми очень ловко орудовали в ближнем бою.
В ратники шли охотно. Понятно, что всем наплевать было на муромского князя Овтая и на его проблемы с булгарами. Но известно было, что Булгарское царство богато золотом, серебром, что там зажиточные города, в которых есть чем поживиться. Так что воеводе Свенельду оставалось лишь отбирать лучших из тех, кто готов был пойти в поход.