Гибель Гражданина
Шрифт:
– Маленький урок, писака. Делай что сказано. И останешься цел.
Его голос доносился смутно. Я не слушал. Я старался играть как следует. Парализующий удар в солнечное сплетение предоставил возможность ухватиться руками за живот и кататься по полу, корчась на круглую "пятерку". Одна рука расстегнула пуговицу, вторая ухватила рукоять кольта. Я услышал шаги Лориса у двери. Заскрежетала ручка. Я сел, поднял пистолет и прицелился точно в то место, где позвоночник Фрэнка соединялся с черепом. Штопальная игла убьет, угодив в эту точку, а тем более пуля двадцать второго калибра.
Со вздохом я опустил пистолет. Дверь закрылась, шаги снаружи
Тина быстро помотала головой.
– Не смотри так, cheri. Он еще понадобится.
– Только не мне. Великолепно без него обойдусь, будь покойна. И без тебя, голубка, тоже. Прощай.
Она смотрела еще секунду. Пожала плечами и накинула пелеринку.
– Как хочешь. Если ты уверен, что хочешь именно так.
Я сощурился.
– Объяснись, Тина.
– На твоем месте, amigo mio [8] , я подумала бы трижды. И не стала бы сходить с ума из-за ревнивого, злобного дурака.
– Она махнула рукой в сторону ванной: - Об этом тоже не забывай.
8
Друг мой (исп.).
Я медленно убрал пистолет за пояс.
– Полагаю, самое время рассказать обо всем подробно. Кто такая Барбара Эррера, что она позабыла в Санта-Фе, почему Мак велел ее убрать? Как он оправдывается, убивая людей в мирное время?
– Я скривился.
– Когда разберемся с этим, изволь объяснить, зачем девушку нужно было приканчивать в моей студии, из моего пистолета...
Я запнулся. Тина смеялась.
– Что тебя смешит, черт возьми?
– Ты, liebchen, - сказала она и потрепала меня по щеке.
– Ты очень забавно извиваешься - прямо червяк на крючке.
– Продолжай.
Она улыбнулась прямо мне в лицо.
– Это действительно твоя студия, милый. И твой пистолет. А Лорис уже сказал: вещи мертвой девицы, все до единой, лежат в твоем фургоне. Если я сейчас выйду и удалюсь, расхлебывать будешь сам.
– Продолжай.
– Боюсь, ты не ценишь меня, cheri. Я очень благородно поступила, поспешив к тебе на помощь. Только ради тебя: Лорис это знает, потому и бесится от ревности. Пойдешь навстречу - всем будет легче.
– Она тихо засмеялась: - Подумай, Эрик! Писатель - конечно же, неуравновешенный тип - встречает на вечеринке хорошенькую девушку, договаривается о встрече и якобы застает новую знакомую мертвой чуть ли не у себя в кабинете! О ужас! Но кто поверит? А пистолетик чей, а, мистер Хелм?
– Она понизила голос, изображая мужчину.
– Ну-ну, мы все живые люди. Признайтесь, вы просто сунули мисс Эррере ключ, велели подождать, сказав, что скоро приедете - читать рукопись, разумеется!
– как только жена уснет... Вот так-то, - заключила Тина, улыбаясь.
– Вызывай полицию. Но что ты скажешь, дорогой?
Наступило короткое безмолвие. Тина искала сигареты в сумочке. Я не предложил ей огня. Она подняла глаза, улыбка исчезла. Когда Тина заговорила вновь, голос ее звучал глухо и настойчиво.
– Что скажешь, Эрик? Война давно позади. Сколько нужно, чтобы позабыть? Двадцать, тридцать лет? Может, пятнадцать или
Она ждала. Я помалкивал: парадом командовала она. Тина затянулась и выпустила дым - чисто по-женски: гордо, удивленно, словно поздравляя себя с тем, что не задохнулась.
– Угрозы беру назад и прошу прощения. Тебе не нужно грозить. Да, я убила эту девицу, - я, Мадлен Лорис, Тина, убила ее. По приказу я убила ее, ибо она заслуживала смерти, ибо ее смертью отвратили другую смерть, - и, может быть, не одну. Я убила ее. После вашей беседы мы поняли, что Эррера приедет сюда и станет ждать; мы опередили. Мы сделали ставку и выиграли. Лорис ожидал за дверью. Только это он и умеет, но умеет хорошо. Когда Эрреру перенесли в ванну, она еще дышала. Это я обнаружила твой пистолет - единственный запертый ящик, cheri, - но какой же хлипкий замок!
– и это я убила ее, как она убивала других. Ты думаешь, метательный нож и пистолет носят украшения ради? Ты думаешь, никто, кроме нас, не умеет убивать?
– Тина выпрямилась.
– Но все равно, вызывай полицию, и я признаюсь, я возьму преступление на себя. Ты не станешь расплачиваться. Я пойду на электрический стул и буду молчать, потому что клятвы молчания от меня не требовали. Но я вспомню, что ты, посылающий меня на смерть, был единственным человеком, с которым хотелось... забавляться после совместной работы. Я не стану тебя ненавидеть. Я буду вспоминать только эту прекрасную неделю в Лондоне, такую далекую...
Голос оборвался. Она опять затянулась сигаретой и ласково усмехнулась.
– Хорошо играю, правда? Надо было пойти в актрисы.
Я вздохнул:
– Ну и шла бы куда угодно, только не ко мне в студию, черт бы тебя взял. Дай платочек осушить слезы и скажи, чего от меня хотят.
Она чертовски переигрывала, но каждое слово было сущей правдой. Выдать Тину властям я не мог. Не мог, разумеется, и заговорить. Выбирать не приходилось.
Глава 12
Десять минут спустя пикап уже стоял наготове. Можно было просунуть голову внутрь фургона и не увидеть ничего, кроме фотопринадлежностей, одежды и чемоданов. Если вы загодя ничего не знали, то вряд ли заметили бы, что не все чемоданы мои.
Я нагнулся и осмотрел днище кузова. Наверное, хотел убедиться, что кровь не капает, мертвая рука не вываливается, длинные волосы не свисают. Мирные годы расслабили нервную систему, да и к трупам в такое время относишься куда серьезнее. Приходится, черт побери. Если вас поймают с этим добром на войне, во вражеском тылу, можно расчистить себе дорогу выстрелами. А попробуйте-ка выхватить револьвер и отправить на тот свет с полдюжины местных фараонов - Мартинесов и 0Брайенов.
Я подсадил Тину в кузов, к безмолвной попутчице. Вечернее платье пришлось поднимать выше границ приличия. Тина с чувством выругалась на неизвестном языке.
– Что такое?
– прошептал я.
– Ничего, cheri. Стрелка на любимом нейлоновом чулке, вот и все.
– Провались они, твои нейлоновые чулки! Я распахнул ворота, закрепил створки цепочками и опустил дверцу кузова. Но перед этим заглянул внутрь.
– Забирайся вон на тот матрац и держись, - сказал я.
– Фальшивые зубы вытащи и положи в сумочку, не то проглотишь. Амортизаторов на эту телегу не ставили.