Гибель Киева
Шрифт:
Александр взял с собой старшего сына исчезнувшего, тоже подполковника. Правда пользы от него, раскисшего, было никакой. Но всё же вдвоём, мало ли что?
Всё так и получилось. Разыскал нужного человека, сунул десятку, и она сработала лучше любого пропуска. И день был воскресный, и начальства вокруг никакого. Смотритель нежно похрустел красненькой бумажкой и заметил, что он его только запустит, а там… пусть сам разбирается.
– Закончишь, постучишь три раза ногой в дверь, я открою, – пробубнил смотритель, кося глазом в ту сторону, где, очевидно, располагался ближайший гастроном.
– Да ты не боись. Быстрее чем за полчаса у тебя не получится, а я мигом смотаюсь. Ну, пошли.
Двери в морг вели массивные, тогда ещё неслыханные, железные. Спускаться приходилось вниз, по осклизлым ступеням. Серые стены тоже, из-за разницы температур (на дворе солнечный май, а в морге – холодильник), покрытые стекающими вниз подтёками. Смотритель ещё раз подбодрил его:
– Не дрейфь. Никто тебя не оставит. Да и бояться их нечего. Живых бояться надо.
Александр ощутил себя в подземелье средневекового замка. Недоставало только факелов. Смотритель, похоже, умел читать мысли, поскольку подсказал:
– На каждом уровне, вот здесь, расположен выключатель. Учти, живых тут нет, а если случайно и попались, то давно замёрзли. Минус десять, как никак. Так что никто из них не разговаривает и ничего не шепчет. Ты молодой, справишься. На тебе фонарик. Пригодится.
Железная дверь прогромыхала и со скрежетом закрылась. Александр остался один. Он немного пообвык и начал спуск на первый уровень.
Усопшие лежали на трёхъярусных стеллажах, как матросы в кубрике или зэки на нарах. И все на спине, ровненько вытянувшись, будто в последний миг им кто-то подал команду «смирно!» Это рождается человек со сжатыми кулачками, готовясь к тому, чтобы взять в них весь мир, а уходит с раскрытыми ладонями: смотри, дескать, ничего с собой не взял.
Вот лежат, подумалось Александру, и ничего их не достаёт: ни автомобильная страховка, ни просьбы жены купить золотые сапожки, ни долги за квартиру, ни то, что любовница «залетела» – вообще ничего. И те, кто собирал марки, старинную мебель, сытинского издания книги – ничего с собой не прихватили. Ничего. Ни одной проблемы у них уже нет. И планов в сентябре поехать к морю тоже нет. И подходить к едва знакомой женщине, стоящей у окна, сзади, брать её за плечи и разворачивать к себе они тоже не могут. Готовить крючки, наживку и перебирать снасти в сладком предвкушении завтрашней рыболовли, увы, им не предстоит. И крыть крышу на даче удачно купленным андулином тоже поздно. И никаких других планов у них уже нет. Никаких. Они уже больше ничего не смогут, не увидят, и ничем больше не насладятся: ни победами киевского «Динамо», ни пением Поплавского.
Лежат они себе посотенно на каждом уровне, а он похож на Данте, спустившегося в ад. Да, работы здесь часов на шесть, если смотреть каждого минуты по две, ведь на многих нарах лежало по трое.
Должно повезти после первого десятка. Вот только забыл спросить у смотрителя, расположены ли тела по датам поступления. Ага, на лодыжке каждого из них привязан квадратик из синей матерчатой клеёнки, с надписью черни-лом фамилии усопшего и даты поступления в морг. После десятка попыток обнаружить систему, он понял, что вновь прибывающих помещали не в одном месте, а туда, где образовывалось место.
Вообще-то Александр гордился своим умением отключаться от происходящего.
Александр замер, закрыв глаза, и заставил представить себе зелёную лужайку с головками одуванчиков. Не получилось, но зато удалось ощетиниться. Ребята, я-то ещё буду ловить лещей и разворачивать за плечи женщин. И пока я буду ловить рыбу и разворачивать за плечи женщин, вы мне не помешаете.
Кто ищет, тот обрящет. Потаскав за ноги этих весёлых, но слегка онемевших ребят, которые хотели, но не могли сказать… ой, не так грубо!.. и что-то порой там, кажется, шептали… эк, какой бесцеремонный… он таки его нашёл. На квадратике синей клеёнки стояла дата, и больше ничего.
Александр бросился к двери и забарабанил по ней кулаками, а уж затем попытался высадить её ногой.
– Слышу, слышу, – заворчал смотритель. – Вижу, вижу – нашёл, – и метнул в Александра косой недобрый взгляд. С интересом. – Ну, коль нашёл, будем вытаскивать. Я за коляской пошёл.
В глаза Александра било озорное майское солнце. Заострившийся взгляд гладил островки зелёной травки у бетонного забора с ажурным узором, украшавшим верхний край бетонных плит. Ажурный бетон? Одна из загогулин этого бетонного кружева отломилась и раскрошенная на куски скособочено висела на ржавом пруте арматуры.
Из травки браво торчали головки одуванчиков, над которыми барражировала городская пчёлка.
Небо было по-весеннему высоким, бездонным и иссиня-синим, а впереди ждала бесконечная череда счастливых дней, в которых будет ловиться рыба и разворачиваться к нему едва знакомые женщины. Да, пожалуй, хоть раз в году следует спускаться в морг и таскать за ноги его обитателей.
Александр не без труда выудил губами из мятой пачки сигарету, избегая прикосновения руками. Жадно затянулся, но табачный дым не вытеснял из ноздрей тонкой смазки тлена.
Смотритель с грохотом подкатил коляску. Он уважительно взял протянутую сигарету и равнодушно промолчал в ответ на вопрос о документах усопшего. Даже новая красненькая его не воодушевила. Александр полез в заначку и вытащил сиреневую бумажку, при виде которой к смотрителю вернулось желание продолжить диалог. Он не спеша согнул её пополам и погрузил в недра своего халата. И тут пришла очередь удивляться Александру, поскольку смотритель вернул ему красненькую. Видать, по прейскуранту эта услуга тянула на 25 рэ.
– В сейфе документы. Так ведь воскресенье, и главврача тебе не отыскать. А ключи только у него. Хотя, стоп, у Вали тоже связка есть.
Выудив адрес секретарши, Александр решил попытать счастья. Вот ведь как бывает, случись такое в эпоху мобильных телефонов, ничего не вышло бы. А так можно и посочинять. И не проверишь.
Оставив подполковника в машине, Александр дал ему чёткую вводную: через двадцать минут резко разворачиваться и мчать, не останавливаясь, в ближайший райотдел милиции, брать ментов и мчать обратно, подниматься на второй этаж и вламываться в квартиру номер три.