Гибель Киева
Шрифт:
– Значит так, ты прибыла вместе с мужем (сейчас его нет, он ушёл по делам), обнаружила открытую дверь и злоумышленника, вторгнувшегося в квартиру в отсутствие хозяев. Он вскрыл вот этой отмычкой замки, – Александр вложил в руку пышной, махрово знойной женщины найденные им в кармане несчастного связку ключей и отмычек, – но его задержала собака. А дальше… дальше расскажи им, кто они такие и почему даром хлеб едят.
Теперь можно и удалиться. Выходить с собакой – значит оставить супружницу наедине со злодеем. Он, конечно, того заслуживал, но… смертная казнь до
Соседи купили квартиру пару лет назад. Помнится, он тогда открыл дверь незнакомой женщине. И не пожалел.
Хотя это были люди не его крови, – они долго что-то там перестраивали, ремонтировали, а затем натаскивали в своё новое гнездо блестящую хромом, никелем и цветным пластиком евроначинку – он пару раз забредал в их блистательно просторное жильё, где в поле зрения ни разу не попалась книга.
Другие времена – другие песни. Это в советской общаге с соседями водили дружбу, а сейчас на американский манер предпочитали даже не знакомиться: зачем отягощать жизнь их проблемами, ведь могут прийти в самый неподходящий момент и не только соли попросить.
Соседка встретила его приветливо:
– Давненько, давненько вы нас своим вниманием не баловали, – она игриво то ли запахивала то ли распахивала полы халата.
Он уж и забыл о том приключении, а она, видимо, нет. Но всё равно, подавать ей надежду не следует:
– Можно войти?
– Конечно, конечно. Мы соседям всегда рады, – она каждое слово присыпала сахаром.
– Мне бы вашим компом воспользоваться. Мой что-то не того… – Конечно, он мог бы сказать «сломался», но Александр уже несколько лет мужественно пытался не врать даже по мелочам, а формула «не того» могла означать что угодно.
– А что, только вот так, по делу о соседях можно вспомнить? А просто так кофейку попить уже и некогда?
– Ну почему же, и от кофейку не откажусь.
Соседка провела его в комнату, назначенную быть кабинетом, и заняла в дверях такую позицию, что пройти вовнутрь можно было лишь капитально соприкоснувшись с её телом. Он не поленился соприкоснуться, за что был награждён весьма и весьма одобрительным взглядом.
– Вы тут располагайтесь, включайте компьютер, а я пойду постелюсь… ой, что это я?… я имела в виду – сварю кофе.
Александр вставил в щель дисковода захваченную впопыхах дискету, из-за которой разгорелся весь этот сыр-бор. Увиденное на экране настолько прибило его, что он, несмотря на выпитое с Анатолием зелье, согласился на рюмочку коньяку. И не только на рюмочку.
Где-то через час, разнеженный и сонный, он что-то бубнил в ответ на капризные расспросы: «Ну как ты узнал, что муж уехал? Ну как?»
И тут раздался пресловутый пронзительный звонок в дверь. Уж он разбудил Александра мгновенно и заставил одеться по-спринтерски.
– Супруга тебя разыскивает, – равнодушно сообщила соседка,
Александр не стал испытывать судьбу и мужественно сделал шаг навстречу очередным испытаниям.
– Можешь хоть всю ночь валандаться с этой шлёндрой, но сначала отдай деньги. Обещал, – своё вступление она начала прямо у соседской двери на лестничной площадке. Её не остановило даже присутствие Барбары, настороженно поднявшей свою морду и следившей за каждым жестом его бывшей.
Он не сгорал от любопытства узнать, что последует за увертюрой. Напротив. Буквально втащив её в квартиру и захлопнув двери, вынул из кармана конверт и поводил им перед носом у яростного оратора.
– Вот они, денежки. Ты их получишь, когда успокоишься и толково, по порядку, расскажешь обо всём, что произошло в моё отсутствие.
Чудеса таки случаются. И не только когда на море мгновенно утихает разыгравшийся шторм, крутая волна переходит в полнейший штиль и гладкую поверхность морской зелени начинает игриво ласкать солнечный лучик.
Его бывшая подробнейшим образом изложила процедуру прибытия группы захвата, составления протокола и передачи задержанного, который не проронил ни единого слова. Он просто игнорировал вопросы. Старший группы на это прореагировал неадекватно: не возмущался, не принуждал, а просто смирился и сказал ей, что они его забирают с собой, а её вызовут.
Менты, правда, не догадывались, с кем им пришлось повстречаться, о чём тут же неоднократно пожалели. Они жалели и всю обратную дорогу, и кое-кто из группы, а старший уж точно наверняка, жалел и по дороге домой, и дома, и даже после первого стакана водки всё ещё жалел, и только второй стакан притупил эту жалость, а третий и вовсе нейтрализовал её, как, впрочем, и счёты с этим проклятым днём, который вот так и окончился на диване, куда он отбросил своё могучее тело в высоких зашнурованных ботинках, камуфляже и с беретом, заправленным под погон на левом плече.
То незабываемое, что она поведала группе захвата и её старшему персонально, относилось к строению Вселенной, этого мира, этого города и этого района и к месту, которое в этой структуре занимают такие славные ребята, и их старший персонально, она поведала им также о том, как скорбят люди, населяющие эту Вселенную, этот мир, этот город и этот район, о том, что им приходится жить, сосуществовать и временами пересекаться с ними, и их старшим персонально. А ещё она подробно и убедительно рассказала, к чему следует готовиться этим парням из группы захвата, и их старшему персонально.
В тот момент, когда они почувствовали, что это только вступительное слово к чему-то ещё более обстоятельному и существенному, они выбросили белый флаг и выразили готовность принять любые условия капитуляции. Посему акт переписали, понятых пригласили и дали троекратную клятву незамедлительно всё исполнить и доложить об исполнении.
– Кто бы ещё сомневался. Держи, – со знанием дела заметил Александр, передавая конверт. – Ты заслужила.
В её пальцах возникло пять сотен евро. Она их пару раз перетасовала: