Гибель Марса
Шрифт:
– - Комиссар, мы квиты, -- сказал я, совершенно не поверив ему.
– Поехали. С чего бы им меня захватывать?
– - Люди всегда неблагодарны, -- проворчал комиссар, и мы плавно взлетели.
Леха сидел на заднем сидении рядом с юмоном и теребил сухую рыбу. Кажется, юмон тоже что-то жевал.
***
Рифовую долину мы пересекли очень быстро. Блеснула полоска воды, по которой бежали крохотные белые волны, потом появились горы, а на них -- огни. Леха высказался:
– - А это что за черти?
– -
– - ответил комиссар.
– - Здесь не было геологов, -- удивился Леха.
– По крайней мере, я о них не слышал.
Мне надо было срочно с ним поговорить. Что-то мне не нравилось в комиссаре. Каким-то он был правильным. А с правильными полицейскими мне не приходилось встречаться. Соглядатая к нам приставил. Не верил я в совпадения, с кем угодно, но только не с нами.
Не успели мы сесть, как машину окружила пестрая толпа. Да не какая-нибудь, а негров. Все галдели, и в сумерках их белозубые улыбки казались страшным оскалом.
– - Черт!
– выругался Леха.
– Только черномазых не хватало.
Было чему удивится. Мало того, что из всех народов, населяющих Марс, афромарсианцы были самыми малочисленными, они каким-то чудом попали за шестьдесят девятую параллель. Да еще и в военный форт.
Впрочем, от форта осталось одно название -- Кагалма. Мы это поняли сразу, как только покинули аэромобиль комиссара Ё-моё. Дома, правда, были сохранены. Заселены были и военные объекты. Пахло свежеиспеченным хлебом и какой-то экзотической похлебкой. Мне страшно захотелось есть.
Вперед вышел большой человек и что-то сказал.
– - Нас приглашают ужинать, -- перевел комиссар Ё-моё.
Леха необычайно оживился:
– - Мы согласны!
Окруженные толпой, мы отправились в самое большое здание, которое судя по всему было когда-то казармой. Во всю длину помещения был накрыт стол. Я хотел спросить, кого ждали радушные афромарсианцы, но не успел оглянуться, как ни комиссара Ё-моё, ни юмона рядом уже не было.
– - Бахагн, -- спросил я человека, который был за главного, -- вы что нас ждали?
Он что-то ответил, но я ничего не понял. Возникла пауза. Бахагн улыбался. Мне, честно говоря, было не до шуток - получается, что столы накрыты в нашу честь. Ерунда какая-то.
– - Что ты пристал к человеку?!
– возмутился Леха.
– Садись и не бери в голову!
Ему не терпелось напиться. Это было написано у него на роже.
– - Век бы тебя не видеть, -- проворчал я в сердцах.
Вначале нам смотрели в рот, и мы подняли несколько тостов за наше же здоровье. На голодный желудок местный напиток ложится волшебным бальзамом. У меня так бывало: если я не пью слишком долго, то первые три дня пьянки, ходжу трезвым, как стеклышко - ничего не берет. Потом потихонечку выдыхался - печень уставала и начинала болеть голова.
Постепенно о нас с Лехой забыли, и мы налегли на жаркое.
Потом появилась высокая и толстая негритянка в оленьих шкурах. Начались экзотические танцы под не менее экзотическую музыку. Вслед за этим принесли большой сосуд, и любой желающий мог кинуть в него объедки. Толстая негритянка перемешивала содержимое сосуда, вынимала содержимое и гадала. При этом она безошибочно угадывала владельца объедок.
– - Я своего будущего не знаю, кроме того, что подохну в одиночестве, как собака, -- сказал с обидой Леха.
Мне стало его жалко. И я налил ему еще. Он выпил и совсем раскис:
– - Я так люблю свою жену...
Стало совсем тоскливо. Я вспомнил Полину Кутепову. Мы прожили семь лет. И у нас была дочь Наташка. Но потом по решению суда я не должен был приближаться к их дому ближе, чем на триста метров. Первые два года я сильно страдал. Особенно скучал по Наташке. А затем свыкся. Человек ко всему привыкает.
Леха размазывал слезы по лицу и вздыхал, как тюлень. Толстая негритянка безраздельно владела вниманием наивных соплеменников. Их вождь Бахагн от нетерпения подпрыгивал на своем троне из оленьих шкур.
Наступила пора делать ноги. Я подхватил Леху под мышки и поволок в темноту. Уж очень быстро он набрался.
Снаружи царствовал ветер. Он прилетал с севера - холодный и дерзкий. Я любил его, как любишь старые воспоминания. Он холодил щеки и залезал за воротник.
– - Привет...
– - сказал я, опуская Леху на землю, -- привет, старый бродяга.
Мне показалось, что Леха что-то бормотал. В пьяном состоянии он нес всякую чепуху. Срочно надо было найти аэромобиль комиссара. И ничего, что у нас с Лехой не было ключей -- в чем, в чем, а в технике я разбирался.
– - Вам тоже нравится смотреть на звезды?
– спросил кто-то за моей спиной.
Я оглянулся. Это был белый. Среднего роста. В очках и какой-то чокнутый.
– - Я прихожу сюда каждый вечер, когда выпадет первый марсианский снег. Все это...
– - он показал на лежащую там в темноте долину.
– Все это отражает лунный свет и маленькие зеленые человечки пляшут на льду.
Черт, подумал я, сумасшедший.
– - Вы подумали, что я сумасшедший?
– спросил человек, словно угадав мои мысли.
– - Нет, -- соврал я.
– Не подумал.
– - Понтегера, -- представился он с легким поклоном и щелкая каблуками.
– - Не понял, -- переспросил я.
Это был не мой день - я плохо соображал. После трех часов полета, водки и всех приключений голова у меня гудела. Но оказывается, приключения еще не кончились.
– - Рем Понтегера, -- повторил он, не отрывая взгляда от долины.
– - Простите... Викентий... Сператов... журналист.
– - Искатель истин?!
– то ли спросил, то ли риторически воскликнул Рем Понтегера.