Гибель титанов. Часть 1
Шрифт:
— Волк с ним поработает, — махнул рукой князь. — Тем более, он уже там.
— Я же имел в виду толкового, государь! — с удивлением посмотрел на него шокированный таким приказом Звонимир.
— Нет, именно Волк, — ответил Самослав. — Это будет то, что нужно. Поверь!
— Ну Волк, так Волк, — смирился Звонимир. Выбор князя он оспорить не посмел. Раз решил государь карателя послать, значит, так надо.
— На роль экзарха Валерий не годится, княже, — сказал Звонимир. — От него на начальном этапе пользы много будет, конечно. Мы из него все до капли выжмем. Но на будущее, когда ту землю обустраивать станем, туда совсем другой человек понадобится. Посильнее.
— Человек нужен из старой сенаторской семьи, — заявил Самослав после раздумья. — Чтобы
— Знаю такого, государь, — с каменным лицом кивнул Звонимир. — И этот человек тебе будет предан безоговорочно. Да и ты его хорошо знаешь.
— Да? — изумился Самослав. — И кто же это?
— Княжич Владимир, — непонимающе посмотрел на него Звонимир. — Он по матери прямой потомок императора Авита. В Галлии три самых знатных рода — Аполлинарии, Олибрии и Авиты. Они все потомки какого-нибудь императора и целой своры консулов, и все друг другу родня. Август Авит сам из сенаторов Оверни, и похоронен там же. То ли задушили его, то ли голодом уморили, то ли сам помер. Сейчас уже не понять. А княгиня наша как раз из Авитов. Она, собственно, потому королевой Бургундской и стала. Ведь знатнее ее отца там и нет никого.
— Я же это знал, — смутился князь, — да как-то упустил. Тьфу ты, пропасть!
Он глубоко задумался, плеснув себе на палец коньяка. Так кто спланировал будущую операцию в Италии? Он или его собственная жена? Неужели Мария все это задумала много лет назад? Ведь она проболталась Людмиле, что хочет сыну в удел Италию отдать. Или она совсем не проболталась? Может быть, Мария очень технично слила информацию так, чтобы та дошла до него? А их брачный договор подразумевает, что ее сын станет королем где-нибудь за пределами Словении. А ведь Италия как раз за пределами. Альпы тот предел. Неужели это она выстроила в цепочку множество событий, которые и привели к этому решению? Вот ведь баба!
— А если так… — произнес Самослав уже вслух. — А если так, то она уже точно знает, что я сделаю потом. И может этим воспользоваться, усиливая позиции Владимира в ущерб остальным сыновьям. Скверно… Это очень скверно… Она должна была сыграть свою роль. Она и Мартина… Женщина всегда поймет женщину, и все такое… Теперь ни за что! Пусть сидит в Братиславе и играет в преферанс.
— Государь? — непонимающе посмотрел на него Звонимир. Он никак не мог привыкнуть к тому, что князь разговаривает сам с собой, а потом выдает нечто такое, что ему придется исполнять, надрывая все жилы. Вот и сейчас…
— План Б, Зван, — вздохнул князь, который осмыслил открывающиеся перспективы. — Работаем по плану Б. Он намного дороже, но если у Косты все получится, то вся эта затея обойдется нам в приемлемые деньги. И даже есть вероятность, что мы выйдем в небольшой плюс.
Глава 4
Март 641 года. г. Атернум, герцогство Сполето (в настоящее время — г. Пескара, провинция Абруццо, Италия).
Приморский городок на востоке Самния давным-давно превратился в сонную рыбацкую деревушку. Торговли нет, ремесла нет, порт зачах — обычная история для Италии. Дикая резня, устроенная поначалу германцами, осталась в далеком прошлом, и потомки гордых римлян кое-как приспособились к власти новых, диковатых хозяев. Лангобарды забрали себе лучшие поля и виноградники, а тех, кто там работал, превратили в литов, своих крепостных. Те же римляне, что умудрились свою землю сохранить, отдавали теперь треть урожая. Германцы на этой земле превратились в аристократию. Воины победнее воевали пешими и несли щит и копье. Воины знатные бились в конном строю, и в этом деле не уступали ни готам, ни аварам из старинных родов. Отличная конница была у лангобардов. И лошади у них были превосходные, раз могли нести всадника в доспехе и попону из железной чешуи. И даже седла с высокой лукой, что подсмотрели у словен, в Италии давно уже оценили. Лангобарды были парнями не шибко грамотными, но уж точно не законченными дурнями. Одного поражения от мораванской конницы им хватило за глаза.
Тут, в герцогстве Сполето, общины могли выставить тысяч пять, а то и все шесть войска, из них полутысяча тяжелых всадников и четыреста мечей газиндов, личной дружины герцогов. Огромная сила, которая теснила понемногу ромеев, отгрызая деревню за деревней, городок за городком уже семьдесят лет.
Крошечный домик у ворот Атернума был куплен Валерием за какие-то смехотворные деньги, и теперь он сидел там вместе с человеком, одного взгляда которого боялся больше, чем адских мук. Незнакомец в маленьком городке всегда режет глаз, и по округе уже пошли слухи. Того и гляди кто-то из куриалов заглянет и поинтересуется, а чем, собственно, дышит пришлый горожанин. Чем занимается, и не станет ли прятаться от податей. Пока что отсутствие интереса к ним вызвано было тем, что Валерий вовремя занес мзду местному гастальду, объясняя, что прячется от суда, который ждет его в землях ромеев.
Он рассказал ему возвышенную историю несчастной любви, наполненную патетическими чувствами, стремлением к обладанию прекрасной девой, и еще более, ее приданым. План поначалу казался безупречным, но почему-то не сработал. И несмотря на то, что деву ту он успешно и не без приятности для обеих сторон невинности лишил, суровый отец своего благословения не дал, блудную дочь отправил в монастырь, а самого незадачливого жениха захотел судить по всей строгости римского закона. Потому-то он, несчастный влюбленный, в этой дыре и прячется. Ибо жениться на богатой невесте он согласный, а судиться с самим патрицием нет. Нет у него в суде ни малейшего шанса. Оберут его до нитки и кнутом шкуру спустят. А ежели та девица по наущению отца покажет, что он ее силой взял, то можно головушки буйной лишиться. А это и вовсе полнейшая грусть. Могучий германец понимающе оскалился, сочувственно похлопал его по плечу и позволил беглому ромею со слугой жить в городе.
Жила странная пара незаметно. Валерий из дому выходил редко, а его сосед не выходил оттуда вовсе. Уж больно он был приметен. Коренастый здоровяк с тяжелым взглядом отпетого душегуба пугал Валерия до дрожи. И даже когда тот улыбался, демонстрируя неполный комплект зубов, это ситуацию не улучшало. Скорее наоборот. Потому как улыбка его напоминала волчий оскал. Собственно, человека этого так и звали, Волк. А поскольку он сидел в хижине безвылазно и ждал условленного времени, то волей-неволей им приходилось о чем-то говорить.
— А давно ты князю служишь? — спросил как-то Валерий после ужина, подкидывая валежник в очаг.
— Да как борода расти стала, — пожал плечами Волк. — Сначала в войске служил, а потом в егерях. Я мальцом еще на охоту часто ходил. Лучше меня никто не мог зверя выследить. Я по лесу тише иной рыси крадусь. К оленю на десять шагов могу подобраться, из лука его приложить, а потом загнать подранка. Для потайных дел самое нужное умение оказалось.
— Скажи, Волк, а чем княжеские егеря занимаются? — с замиранием сердца спросил Валерий.
— А завтра у нас какой день? — возвел глаза к соломенной кровле Волк.
— Памяти святого Кирилла Иерусалимского, — непонимающе посмотрел на него Валерий. — Восемнадцатое марта.
— О! — непритворно обрадовался Волк. — Вот завтра и узнаешь. Недолго осталось.
Наступивший день казался Валерию бесконечным. Обычное ничегонеделание тяготило его невероятно. Все же он был человеком молодым и горячим. И даже карты, до которых Волк оказался большим охотником, увлечь его не могли. Валерий раз за разом получал какие-то погоны, отчего Волк веселился, как ребенок, и громко хохотал, хлопая себя по ляжкам. Очевидно, эти самые погоны несли какой-то скрытый смысл, который остался Валерию непонятен. И даже в шахматы патриций проигрывал княжескому егерю вчистую. Несмотря на звероподобную внешность, варвар неплохо просчитывал ходы и даже мог подсунуть фигуру под удар, что неизменно приводило порывистого римлянина к поражению. Давно уж наступила ночь, а они все играли…