Гибельный день
Шрифт:
Я поднял глаза на таможенника. Грустный старик, постоянно прикладывающийся к бутылке, искренне ненавидящий свою работу, меня, самого себя. И если правильно подойти к делу, он будет сотрудничать.
— Мне действительно жаль, что такое произошло. Я использую листья коки исключительно в медицинских целях, они разрешены в Перу, я просто забыл, что они лежат у меня в сумке. Да, я понимаю, это не оправдание… Как бы мне рассчитаться с вами поскорее и уйти отсюда? Бриджит Каллагэн ждет меня.
Мужчина
Прекрасно!
— Ест ли у вас контактный тэлэфон мисс Каллагэн? — спросил старик.
— Разумеется, — ответил я и продиктовал телефонный номер Бриджит в белфастской «Европе».
— Сэкундочку, —сказал он, взял мой паспорт и вышел из комнаты.
Своего имени он мне не сообщил. Не сказал и куда удалился. Я сел в кресло — ждать.
Вернулся таможенник минут через двадцать.
— Вы имэнно тот, за кого сэбя выдаете.Я крайне уважаю мисс Каллагэн. Мы договоримся за две тысчонки баксов, это эквивалент суммы… э-э… штрафа в евро, — возвестил он и непроизвольно облизнул губы в радостном предвкушении.
— Я хотел бы получить свой паспорт, — попросил я.
Он отдал паспорт, взял пакет с листьями коки и выбросил его в мусорное ведро, стоявшее рядом. Я отсчитал две тысячи и отдал ему.
Любопытно, неужели он и вправду звонил Бриджит в «Европу»? Разбудил, наверное, и, что хуже, предупредил ее о моем возвращении в страну. А вот этого я афишировать совсем не хотел.
Хотя… вряд ли он звонил. Скорее всего, просто обдумывал в течение двадцати минут мое предложение, заставив преизрядно поволноваться. Он ведь мог делать все, что ему заблагорассудится. Всего лишь четыре утра, черт бы побрал, и он в гордом одиночестве на ответственном посту — никаких других таможенников!
Я был доволен сам собой и своей идейкой. Две тысячи — вот красная цена этому скудоумному, жалкому, второсортному убожеству.
— Большое спасибо, — поблагодарил я. — Такого больше не повторится.
Я собрал свою сумку, потрепал собаку, вышел из таможни и прошел через «зеленый» коридор.
Испытания мои, однако же, не закончились.
Меня принялся допрашивать агент сельскохозяйственного департамента:
— Посещали ли вы в Америке какие-либо зоопарки?
— Нет.
— Фермы?
— Нет.
— Сельскохозяйственные исследовательские станции?
— Нет.
Убийца, въезжающий в страну, — это еще куда ни шло. Но вероятность попадания на Изумрудный остров зараженных семян, картофельной гнили или нового возбудителя коровьего бешенства — вот от этого ирландец может чокнуться.
—
Я воздел очи горе и ответил на все идиотские вопросы.
Еще полчаса на всю эту официальщину и бумагомарание, и, когда в конце концов со всем этим было покончено, я зашел в уборную, умылся и вышел из аэропорта в свой первый за много лет ирландский день.
Большую часть пассажиров моего самолета увезли автобусы, а оставшиеся взяли такси. Типично ирландское чудесное летнее утро. Холодное серое небо и вымораживающий ветер, дующий с Ирландского моря. Я дрожал в своей тонкой кожаной куртке, грубых ботинках «Стэнли» и джинсах. Даже кепки у меня не было. К счастью, солнце поднималось все выше. Самый ранний восход солнца в Северном полушарии приходится как раз на 16 июня, и светло будет почти до полуночи — на эту неделю приходится летнее солнцестояние. Я подошел к стоянке такси. Осталась только одна машина — черный «мерседес», слегка покоцанный. Водила вырулил машину и остановился рядом со мной. Я сел назад.
— Вокзал Коннолли, — сообщил я.
— Вокзал так вокзал, — откликнулся водитель, и я удивился, что после встречи с таможенником уже отлично понимаю уроженцев Дублина. Чтобы вернуться в привычную обстановку, требуется буквально минута-другая. В Ирландии существует три-четыре главных региональных акцента. Некоторые из них крайне сложны для восприятия. В Северной Ирландии я могу понять любого в радиусе двадцати миль от его родного города, а на юге — в радиусе пятидесяти. По крайней мере мог — до моих долгих лет изгнания.
Водитель поглядел на меня в зеркало, выключил двигатель и обернулся:
— Двадцатка евро, нормально?
— Разумеется… Но у меня только доллары. Пойдет?
Он отрицательно покачал головой:
— Не беру доллары.
Я выругался про себя. Еще одна ирландская особенность, о которой я забыл: не болтай много, если не просят.
— Все путем, парень, просто езжай и все! — подбодрил я шофера.
— Я доллары не беру, сгоняй в обменный пункт, — настаивал таксист.
— А что так?
— Лицензии лишат.
— Окажи услугу, а? Я тебе полсотни отстегну, только отвези меня!
— Слушай, парень, ты сейчас пойдешь и обменяешь доллары на евро, иначе пешкодралом поползешь туда, куда тебе надо, — уперся водитель.
Я поглядел на него в зеркало. Примерно мой ровесник, в вязаной шапочке с надписью «Манчестер Юнайтед» и толстом свитере с рисунком северного оленя. Широкая кость, полный, пухлые губы, кожа оттенка гранитной статуи. Акцент дублинский, но с примесью северного.