Гид по Лысой Горе
Шрифт:
– Единственно, кого нам надо бояться, - предупредила напоследок Жива, - так это – упырей и чупакабр.
– А что, они здесь тоже есть? – испуганно взглянула на неё Майя.
– А ты как думала. Лысая Гора ведь это сплошное кладбище. Здесь лежат тысячи невинно убиенных и замученных людей. И чтобы отомстить живым, они постоянно выходят из своих могил. Набрасываются, в основном, на домашних животных, - на коз, кролей или курей, а иногда даже на спящих или беспомощных людей, которые не могут дать отпор. Сначала упыри спускают на них своих верных псов-вампиров –
– Какой ужас!
Девушки спустились по Ведьминому языку к подножию горы и остановились возле шлагбаума с табличкой «Не влезай – убьёт!».
Перед шлагбаумом стояла большая оранжевая мусороуборочная машина. В кабине никого не было.
– Ладно, куда нам теперь?
– Майя посмотрела на двоюродную сестру испытывающим взглядом и повела пальчиком в разные стороны, - туда?… сюда?..
– Туда, - указала вправо пальчиком Жива. – Пойдём теперь к Восточному входу, о котором мало, кто знает.
– Как скажешь. И чего я всегда иду за тобой, как овца, всегда с тобой соглашаюсь?
– Ещё бы ты со мной не соглашалась. Я ведь старше тебя.
– Всего на один год, - уточнила Майя.
– Вот видишь, - ухмыльнулась Жива, - как много значит… всего один год.
17. МУЛЬТИКИ НАЧАЛИСЬ
Тем временем два молодых человека, подозрительно опустившихся на четвереньки и зажавших уши руками, давно уже мозолили глаза милиционерам. Несмотря на то, что до контрольно-пропускного пункта оставалось каких-то сто метров, Димонам всё никак не удавалось преодолеть это расстояние. Подъём в гору давался им с огромным трудом.
Едва успели они прийти в себя после прослушивания умопомрачительной увертюры симфонической поэмы Мусоргского в инструментальной обработке Римского-Корсакова, исполняемой обычно перед началом балета «Ночь на Лысой горе», как тут же, без всякого перехода, грянуло и само представление.
Навстречу им, спускаясь по краю дороги, выбежали на сцену шесть белых коз. Позади них степенно вышагивал огромный чёрный рогатый козёл.
– Чёрт, а чё тут козлы делают? – удивился О’Димон.
– Где ты видишь козлов? – спросил Димон-А.
– А ты их не видишь?
– Это же козы, - усмехнулся Димон-А.
– Их местные здесь выпасают.
– Да не козы это, смотри, это – козлы, - дурашливо хихикнул О`Димон.
Димон-А присмотрелся, - и точно! – у всех коз, кроме вымени, присутствовали ещё и мохнатые члены.
– Какие-то странные они, - заметил он. – Ой, не могу! Козло-козы!
При этом он дико заржал, как лошадь, привлекая к себе внимание этих самых коза-козлов. После длительного бездействия на Димонов нашло вдруг безудержное веселье, они совершенно не могли устоять на месте, им непременно хотелось подвигаться, побегать и подурачиться.
Навострив уши и заблеяв а капелло на разные голоса, животные-гермафродиты, возглавляемые чёрным козлом, с настороженным видом прошли мимо них, помахивая острыми рогами и потряхивая кудлатыми бородами.
Через несколько метров они остановились, неожиданно развернулись на месте и зачем-то выстроились в ряд, загородив собой всю дорогу. При этом чёрный козёл оказался в центре.
Необычное поведение парнокопытных андрогинов сильно позабавило студентов-медиков. Поддразнивая их, Димон-А пропел фальцетом:
– Ой-ой-ой…
А О`Димон дурашливо, как дива-травести, махнул рукой:
– Это ещё что! Вот скоро начнутся визуалы.
– Визуалы? Вау! – обрадовался Димон-А. – Тогда эти козло-козы точно сейчас превратятся в суккубов.
– В кого? – не понял О`Димон.
– Ну, или в этих… в инкубов, - поправил себя Димон-А, уважительно подняв вверх указательный палец.
– В сатиров, что ли? – догадался О`Димон.
– Ага, - лукаво подтвердил Димон-А.
– Тогда этот чёрный козёл точно сейчас станет дьяволом, - предположил О`Димон, и его тут же снова пробило на ржач, - а-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха.
На седьмом «ха» он вдруг осёкся, заметив, что чёрный козёл и все шесть белых коз, выстроившиеся в одну линию и тем самым перегородившие им путь к отступлению, неожиданно встали на дыбы.
Внешне они практически не изменились: рога, копыта и хвосты остались прежними, а вот морды их приобрели какой-то осмысленный вид. В них словно проявились человеческие черты, отчего они стали ещё более ужасными, как покрытые шерстью лица людей-уродов, выставленные в петербургской кунсткамере.
При этом самая ужасная морда оказалась у чёрного козла. Выпучив глаза и отведя уши строго перпендикулярно скулам, он так напрягся, словно внутри его что-то распирало со страшной силой.
От неимоверного напряжения неожиданно раскрылись за его спиной два огромных чёрных перепончатых крыла, заставившие потесниться суккубов в стороны.
Вслед за этим чёрный козёл стал быстро видоизменяться. Торс его враз лишился волосяного покрова, на груди его неожиданно выросли женские груди, а вместо мохнатого члена поднялся кверху серебристый стержень, обвитый вокруг двумя серебристыми змейками.
Передние ноги с копытами тут же приобрели вид человеческих рук, настолько реальных, что стали видны даже татуировки на них. На правой кисти было наколото слово «запутай», а на левой – «распутай».
Внезапная вспышка света, - и во лбу его загорелась утренняя звезда. Ещё одна вспышка света, сдвиг, - и над головой его поднялся зажжённый факел, выросший из темечка.
Чёрный козёл поднял левую руку вверх и двумя перстами показал на небо, вернее, на бледный лик луны, проступивший на синем небосводе. Правую руку он опустил вниз и двумя перстами показал на землю, вернее, вглубь Лысой Горы.
Вероятно, светом луны ему захотелось осветить преисподнюю, а возможно, этот жест означал всем, что сейчас он одной рукой распутает то, что запутала другая.