Гидеон Плениш
Шрифт:
Он провел много счастливых часов в подвальной мастерской, вдыхая душно-влажный воздух, глядя, как портновские утюги обращают смятую ткань в безупречно гладкое великолепие, и с видом первого Ротшильда проверяя бухгалтерскую книгу. И Брючный Салон процветал, в то время как портновская мастерская, не выдержав конкуренции, вполне своевременно обанкротилась. Не менее двадцати пяти процентов выручки Салона удавалось инкассировать. К апрелю второго учебного года дело так разрослось, что Гид задолжал двести долларов и оказался под угрозой временного исключения из колледжа.
В период организации дела ему пришлось приобрести усовершенствованные утюги и печь, внести аванс за помещение, а главное, оплатить рекламу — его первое обращение через
Для своего предприятия, достойного подлинно американской традиции Джима Хилла, [12] Рокфеллеров и Джесси Джеймса, [13] Гид занял триста долларов у тетки, которая ничего не читала, кроме «Бостонской поваренной книги», и была глуха и набожна, хоть и проживала в таком большом городе, как Зенит. Он обещал отдать ей долг в течение месяца.
Но клиенты Салона толковали выражение «плата наличными» точно так же, как истолковал бы его на их месте сам Гид, — как нечто среднее между неудачной шуткой и угрозой гнусного насилия. За пять месяцев Гид уплатил в счет долга всего сто долларов, и его нежная тетушка перестала нежничать. Она написала его отцу в тот самый день, когда адельбертский магазин спортивных товаров уведомил декана, что Гид должен им семьдесят два доллара.
12
Хилл, Джеймс (Джим) (1838–1916) — крупнейший американский финансист и железнодорожный магнат.
13
Джеймс, Джесси (1847–1882) — главарь банды, совершившей ряд крупных ограблений банков и железнодорожных компаний. Герой сказаний и баллад, в которых он изображается «американским Робин Гудом».
Приехал отец Гида — унылое ветеринарное ничтожество с жидкими седыми усами — и долго объяснял декану, слушавшему его с холодной полуулыбкой, что самый тяжкий грех после государственной измены и небрежного отношения к заболеваниям домашних животных — это влезать в долги. В заключение инцидента Гидеон воскликнул, как Гидеону Пленишу предстояло восклицать еще много раз в жизни: «Выходит, люди просто не ценят, когда стараешься принести им пользу!»
Гораздо лучше были встречены его другие начинания, не потребовавшие и половины того размаха, с каким он создавал Брючный Салон, и, казалось бы, сулившие колледжу меньше славы, чем идеальная складка на брюках. Он организовал первый в истории Адельберта бал второк›рсников. Правда, бал так и не состоялся, но зато несколько недель подряд происходили увлекательные организационные совещания, после которых Гида выбрали старостой группы. Затем он объединил в одну организацию постоянно враждовавших между собой Студентов — Волонтеров и Общество по Изучению Миссий, а также устроил экскурсию студентов, слушавших курс «Условия труда», на завод Зенитской компании электрического освещения с бесплатным проездом и лимонадом за счет Компании.
Казалось, он вновь завоевал расположение Хэтча Хьюита, который однажды сказал ему нечто не совсем понятное, но, по-видимому, лестное: «Надо мне держаться поближе к тебе, тогда я пойму, что такое американское просвещение и американское благодушие».
Гиду было приятно это услышать, потому что кто-то в колледже недавно жаловался, что хоть он и полезен как инициатор важных культурных начинаний вроде вечерних лекций
Черт возьми, размышлял Гид, если он сумел сохранить уважение старика Хэтча, значит, не такой уж он, черт возьми, плохой руководитель!
Так он проскочил и второй и третий курс — староста группы, заместитель председателя Танцевального общества третьекурсников, импрессарио бейсбольной команды, вице-президент отделения ХАМЛ и студент, чьи отличные отметки по судебной риторике и ораторскому искусству с лихвой окупали скверные отметки по всем другим предметам. Теперь он был на четвертом курсе, и настало время ему и Хэтчу подумать, какие из золотых плодов мира, лежащего за стенами колледжа, им будет предпочтительнее срывать.
Преподаватель, читавший ораторское искусство в группе Гида, как-то намекал, что, если Гид «возьмется за работу и перестанет корчить из себя Моисея и обучать всех и каждого, как держать нож и вилку», из него может выйти неплохой педагог. Но Гид уже видел себя во всеоружии вдохновенных Посланий, перед более широкой аудиторией.
— Ты, наверное, по-прежнему думаешь вернуться к газетной работе? — спросил Гид.
— Конечно. А какая у тебя на сегодня очередная программа благих начинаний? — спросил Хэтч Хьюит.
— Не понимаю, что тебе за охота меня изводить.
— Я тобой восхищаюсь, Гид. Когда ты смотришься в зеркало и болтаешь о «служении человечеству», что обычно означает изобретение новых поводов для войны, ты мне кажешься дурак-дураком. Но после четвертой кружки пива в тебе просыпаются великие таланты. Так к чему же ты думаешь их приложить?
— Больше всего меня все-таки прельщает политика. Уверяю тебя, в политике нужны люди с интеллектуальной подготовкой. Я мог бы стать врачом, но я не выношу больных. Или юристом, только очень противно целый день сидеть в конторе. Или священником. Да, я подумывал о клерикальной карьере. Но я люблю иногда побаловаться пивом и не знаю, может быть, я бы не сумел вызывать в себе чувство непосредственной близости к богу, если бы пришлось часто молиться на людях. Так что выходит, мое призвание-политика. Ух, чего только я бы не наворотил! Пенсии за выслугу лет независимо от пола и возраста, и научная организация свободной торговли, и мощная оборона, которая была бы лучшей гарантией всеобщего мира, и…
— Да, да, понятно. Какую же партию ты собираешься осчастливить?
— А мне плевать, лишь бы не социалистическую. Я очень ценю обе наши главные партии. Я, конечно, горой за Джефферсона, но и Линкольн, по-моему, молодец.
— В самом деле?
— Да, я так считаю.
— Послушай, Гид, сейчас как раз заседает конгресс штата. Давай отпросимся на денек и съездим туда. Я и сам думал заняться политическим репортажем.
(Много лет спустя Гид говорил своей жене, что, не повези он тогда Хэтча в Галоп де Ваш, столицу штата, тот никогда не стал бы журналистом.)
Декан разрешил поездку и на этот раз почти не упомянул о пиве. Он успел проникнуться ощущением, что юный Плениш — полезный человек в колледже и — хоть профессор психологии и называет его «пустозвоном» — живо и серьезно интересуется вопросами христианства.
Декан начинал стареть.
Галоп де Ваш представлял собой небольшой городок, теснившийся вокруг Капитолия штата, [14] а Капитолий представлял собой лабиринт мраморных коридоров, ониксовых колонн, витрин с флагами времен Гражданской войны и мраморных экс-губернаторов в сюртуках, а также восьми или десяти комнат, в которых вершились дела штата. В самой пышной из них заседал сенат; и когда Гид с Хэтчем пробрались по крутой лесенке на хоры, они широко раскрыли глаза.
14
Капитолий штата — здание конгресса.