Гильдия Злодеев. Том 5
Шрифт:
— Даже не хочу знать, за что вас сюда посадили.
Может, и правда заслуженно?
— Эльф — говно. Мы его не трогать, а он говорить говно про Орду.
— Надо было ему культурно объяснить, что он неправ. А вы… бутылкой. Так же не делается.
— Я сказать. Говорить, что эльф — говно. Не помогло.
— Странно, почему бы…
— Я тоже так считать. Если эльф — говно, то почему эльф обижаться?
— Действительно…
— А ты умный. Жрать тебя нельзя. Думали можно. Думали — еда. А ты не еда.
— Спасибо за похвалу, Бум. Она бесценна.
Вот так и познакомился и побеседовал с Бумом и Бо! Точнее, только с Бумом. Бо оказался молчаливым малым и лишь иногда кивал и булькал.
Как там мне рассказал Бум?
«Бо не иметь язык. Кушать быстро, когда мелким быть. Откусить, сжевать свой язык. Говорить, что его язык — самый вкусный. Теперь он любит все языки. Но другие не такие вкусный».
И почему тогда у Бо более «почётное» имя, чем у Бума? Спрашивать не стал, так как тема эта весьма чувствительная для братьев орков.
За всё время в камере ни разу не принесли ни воду, ни еду. Мне-то ладно, а вот как Бум и Бо шестой день на такой зверской диете с их-то весом — большой вопрос. Звуки, доносящиеся из орочьих кишечников, — как звуки ада на лайте. Иногда даже приходилось повторять какой-нибудь вопрос, ибо не слышно.
Ну и, конечно же, я думал о том, чтобы сбежать. Благо сил для этого хватало. А потом передумывал, потому что чуял подвох во всей этой истории. Если инквизиторы подозревают меня в использовании высшей магии, то вряд ли бы так просто сунули меня в обычную камеру с орками и спокойно ушли.
Интуиция орала в три голоса: если дёрнусь, что-то случится. Активируются какие-нибудь мегасильные артефакты, или со всех сторон набежит инквизиция. Иногда мне казалось, что кто-то за нами наблюдает, и будь я проклят Костей, если это просто «казалось».
А ещё я прикинул, что к голодным оркам меня сунули не просто так. Проверяют. Хотят, чтобы я поторопился свалить из такой компании. Вряд ли они ожидали, что я подружусь со славными Бумом и Бо. А я вот взял и подружился. И они оказались действительно славными ребятками. Тупые, наивные, прямолинейные, но нормальные. Я бы даже сказал, что не вижу в них того говна, которое вижу каждый день в тех же людях или эльфах. Эти — просты, как камушки. В цивилизованное общество им, конечно, рановато: не дай бог, проголодаются. Но, как говорится, и самый верный пёс может загрызть, если его не кормить недельку. При этом собак называют лучшими друзьями человека. Так что с таким же успехом вместо пса можно завести себе орка. Корми его, играй с ним — и он тебе будет служить верой и правдой.
К вечеру Бум и Бо, несмотря на то, что я стал их лучшим другом, всё же начали поглядывать на меня голодными взглядами, пуская слюну. Бо даже потянул меня за руку, за что огрёб ещё раз и упал полежать.
Я думал о своих. Много думал. Как там они? Схватили их или нет? Если их допросят, то это всё — капец. У них нет никакой защиты от псионики. А их, скорее всего, допросят… И я надеюсь, что не с использованием жёстких методов. Рвануть спасать их? Нет. Может всё стать только хуже.
Засыпая, я понял, что попал. Орки храпели так, что тряслись стены. А ещё Бум бормотал во сне о вкусном, но тощем Римусе под каким-то соусом джа-джо-пуб из перегнившего лука и грибов. Приятно, конечно, что теперь меня называют тощим, но… как, блин, спать-то?
— Супермен. На выход.
О, мои спасители!
Три суровых инквизитора, на этот раз ещё и в шлемах.
Потягиваясь, встаю с лавки — почётного спального места. Кто сильнее, тот на ней и спит. За эту лавку тоже пришлось драться. Как я понял, у Бума и Бо такая традиция: мутузить друг друга за лавку каждую ночь перед сном. Пришлось и мне к «развлечению» присоединиться. На полу было как-то… не очень чисто.
— На костёр? — безразлично спрашиваю я.
Они молча закрывают за мной дверь, кивают вперёд, мол, пошевеливайся. Ни наручников, ни магии, ни артефактов. Точно провокация. Оценивают, что я буду делать. Если дам дёру — однозначно пожалею.
Меня ведут через тёмные коридоры, направо, налево, прямо… Заводят в маленькую комнату. На удивление белоснежную, а не каменно-чёрную с пыточными инструментами. Посреди единственный стул. Дверь за мной закрывается.
— Садись.
Верчу головой. Всё вокруг бело. Никого нет. Голос разносится отовсюду. Раньше я напрягся бы, а сейчас только хочется сказать: «Интере-е-е-есно…»
Сажусь, закидываю ногу на ногу.
— Назови имя.
В голову что-то лезет. Сильное, пакостное, настойчивое. Ясно-понятно. Магия разума. Читают мысли. Что ж, спасибо Косте, я знаю, что нужно делать. Ого! Да тут как минимум шестая ступень псионики. Эта магия не просто считывает мысли, но и внушает желание говорить правду. «Испытуемый» сам не понимает, почему хочет признаться и искупить все грехи именно в этой комнате.
Опасная магия. Если я совру, а они знают правду, — то я попадусь на том, что могу блокировать их магию. Нужно быть очень осторожным с ответами.
— Римус Галлен, — отвечаю спокойно.
Тишина.
— Не Супермен? — сухой голос без эмоций и удивления.
Легко догадаться, что они узнали, кто я такой. Спасибо болтушке Ионе. Хотя… может, благодаря ей я ещё жив. Меня не попытались сжечь или четвертовать именно потому, что я Галлен. И именно поэтому инквизиторы так долго тянули, просто наблюдая со стороны. Думали, что со мной делать. А если бы меня сожрали орки, то знатной семье объяснили бы всё просто: представился простолюдином, за что и поплатился. Конечно, влияние Аббатства в разы больше влияния Дома Галленов, но четверть Меруноса — тоже сила.
— Не Супермен.
— Ты некромант?
С козырей идут. Могут ли они знать, что я некромант? Судя по тому, что я лишь ПОДОЗРЕВАЮСЬ…
— Нет.
— Ты веришь в Первозданного?
Пф, знали бы они, с кем я тет-а-тет. Эх, Костя-Костя…
— Всем сердцем.
Какой дебил скажет инквизиторам, что не верит в бога? Тяжелее всего не ухмыльнуться. Отправляю в свой мозг образы того, как я каждый день молюсь перед сном и благодарю Первозданного за пищу. Инквизиторы, разумеется, это считывают.
— Единственно правильное решение — верить в силу Его, в имя Его, в волю Его.
В сраку Его.
Еле успеваю заблокировать эту мысль.
— Истинно так.
— Эпицентр аномалии, где тебя обнаружили, насквозь пропитан некромантией. Твоя работа?
А, ясно. Вот почему я подозреваюсь в некромантии. Мои дела чуть лучше, чем я думал. Так, а теперь подумать над правильным ответом…
— Не знаю. Я ничего не помню.
Голова просто раскалывается, но я отправляю в неё образы того, что произошло. Вот я иду по коридору — и вот я очнулся в койке. Тру нос, пытаясь скрыть лёгкое кровотечение. Инквизиторы сильны. Их псионика сильна. Долго я не выдержу. Судя по тому, что мне больше не задают вопросов, они увидели то, что я хочу показать.