Гильдия. Трилогия
Шрифт:
– Мне рассказывала мама. Она была твоей напарницей. Может, помнишь: силуранка Ульнита...
Девочка говорила еще что-то, но мимо Шенги ревущим потоком понеслись вспять годы. Перед глазами встало надменное, прекрасное, бесконечно дорогое лицо в короне цвета спелой пшеницы.
– Учитель! Ты меня слышишь, учитель?
– Что?.. Извини, маленькая, немножко задумался.
Проклятые годы, дотла ограбившие Шенги, все же дали ему ценный дар – умение владеть собой. Сейчас оно пригодилось.
– Я про маму рассказываю.
Вот так. И наверняка ее никто за косы на свадьбу не волок. Не осталась бы с нелюбимым, не тот человек. И ребенок бы ее не удержал.
– Ты говорила, у твоей мамы было четверо детей?
– Три брата и я.
Да... Но дочку она растила на рассказах о своей юности, о Подгорном Мире.
И умерла в далекой чужой стране...
Чему смеются эти суслики? Ах да... Вспоминают, как Нургидан хвастался перед Нитхой своей знатностью! Даже Дайру робко улыбается...
Совиная Лапа заставил воспоминания умолкнуть и стал прежним.
– Давайте, смейтесь, а мне только плакать остается! Повезло с учениками, ничего не скажешь! Знал бы заранее, что у каждого по кошмарной тайне за душой, – бежал бы от вас до Ксуранга!
И тут же прикусил язык, сообразив, что сказал лишнее. Надо бы сначала все обдумать, дело-то серьезное.
Поздно. Смышленый Дайру заметил промах учителя. Обернулся, сказал с ударением:
– У каждого?
И тут же смех стих. Поняли. Умные ребятишки.
Нургидан резко выпрямился, бросил по сторонам затравленный взгляд, и сразу лицо его стало непроницаемым. Он холодно спросил:
– Так ты знаешь? Давно?
– Недавно, – так же сухо ответил Шенги. – Случайно увидел.
– И что собираешься делать?
– Не знаю. Думаю.
– Что уж там думать... – вздохнул Нургидан и вдруг горько усмехнулся: – Но теперь-то хоть веришь, что я в честном поединке убил Летучего Скорпиона?
– Верю. У бедной твари наверняка не было надежды на спасение!
– Это точно. А мне, пожалуй, пора отсюда убираться?
Учитель не успел ответить: вмешалась возмущенная Нитха:
– Ой, опять какие-то тайны? Вроде все выяснили, а тут снова...
Нургидан самолюбиво поднял голову:
– Учитель молчит, меня жалеет. А мне защита не нужна! Сам могу рассказать!
Аргидан Золотой Арбалет, властитель Замка Западного Ветра, считал себя главным человеком на свете просто потому, что ни разу в жизни не встречал персон более значительных. Конечно, существовал король, которому Аргидан платил налоги, но тот жил в немыслимой дали, в Аргосмире, и представлялся властителю персоной почти мифической. Вроде богов.
Мир был устроен прекрасно. Кормили властителя огород и охота. Того, что можно было выжать из двух лесных деревушек, хватало на вино, налоги и нарядную одежду для выездов
Властитель походил на кабана – коренастый, могучий, бесстрашный и упрямый. Был он вдов, растил двоих таких же кабаноподобных сыновей и не жаловался на жизнь.
Но Многоликая сумеет уязвить даже человека, счастливого, как медведь в малиннике.
Как-то в Расмире Аргидан заметил девушку-крестьянку, неумело пытающуюся продать корзинку ягод. Хороша была неимоверно! Темные косы, ярко-зеленые глаза, гибкий стан...
Властитель заговорил с красавицей и узнал, что она из Силурана. Они с отцом пытали счастья на чужбине, но отец умер, а она не знает, куда идти и что делать.
Аргидан объяснил девчонке, что ей делать: сесть на круп его коня и крепче держаться сзади за пояс. В замке у нее будет новое платье. И даже своя служанка.
На щедрое и великодушное предложение дуреха ответила по-крестьянски грубо.
Не привыкший к отказам властитель объяснил дерзкой девчонке, что сгребет ее в охапку и увезет в замок. И никто ему не помешает.
Девица пообещала, что зачахнет с горя, после чего будет бродить по замку призраком и сеять зло, пока не изведет весь Род Айхашар под корень.
Мысль об изведении Рода под корень не понравилась Аргидану, но отступать он не привык. Раз чего-то хочется – разбейся, а достань!
Тогда-то и сорвалось с его языка неосторожное и могучее слово: «Женюсь!» Против этого старинного заклинания девчонка устоять не сумела.
Выходя из храма после короткой церемонии, Аргидан жалел о своей поспешности, но что сделано, то сделано.
Появление молодой и, возможно, плодовитой мачехи не обрадовало пасынков, которым и на двоих-то наследство делить не хотелось. Но властитель посоветовал сыновьям не беспокоиться: он, Аргидан, все равно намерен их обоих пережить. А если наглые сопляки не заткнутся, он переживет их прямо сейчас, не сходя с этого места...
Опасения сыновей подтвердились: через год в люльке запищал темноволосый, зеленоглазый малыш, названный Нургиданом.
Властитель был бы доволен послушной и ласковой женой, если б не одна ее странность. Временами женщина становилась раздражительной, запиралась на ночь в комнате и не пускала мужа на порог. Но Аргидан прощал красавице этот каприз. (К тому же она не единственная женщина в замке, есть и служанки.)
Все кончилось в страшную летнюю ночь, жаркую и душную. Нургидан раскричался в люльке так, что потревожил сон отца. Разгневанный властитель потребовал, чтоб нянька заткнула горластому гаденышу пасть. Измученная рабыня предположила, что ребенок мог бы успокоиться на руках у матери.