Гильдия
Шрифт:
– А как насчет того, что экран Энциклопедии находится внутри того, который охватывает Землю? – прервал его Хэл.
– Но там оба экрана двойные – внутри таких же. А то, что находится здесь, не является и не может являться замкнутой цепью – если ты хочешь, чтобы оно делало то, о чем ты просил. Так что мне пришлось всего на несколько секунд отключить щит Энциклопедии – пока мы включали эти, и я не счел, что могу это сделать без того, чтобы предупредить Аджелу или Рух. Рух захотела подробнее узнать о том, что же заставило меня просить о подобной вещи.
– Это
– Я не мог солгать Рух Тамани в ответ на прямой вопрос, – сказал Джимус.
– Конечно, нет. Я не виню тебя, Джимус. – Хэл глубоко вздохнул. – И ты права, Аманда. Вы с Рух должны быть здесь, если вы этого хотите.
– А как могли бы мы не хотеть этого, Хэл? – спросила Рух.
Хэл покачал головой.
– Разумеется. Хорошо, я был не прав, когда сразу не поделился с вами своими соображениями. Дело просто в том, что я не знал – и все еще не знаю – сработает ли это. Результатом может оказаться полная неудача.
Джимус выглядел слегка озадаченным.
– Я не понимаю. А что именно ты собираешься пропустить сквозь этот первый экран?
– Себя, – ответил Хэл. Джимус уставился на него.
– Боже мой! – воскликнул он. – Ты понимаешь, что ты говоришь? Это самоубийство! Ты закончишь тем, что распространишься по всей Вселенной, и дороги назад не будет.
– Такой шанс, конечно, есть, – кивнул Хэл, – но у меня есть основание думать, что в этом случае такого не произойдет.
– Все равно, – отозвался Джимус, – если это то, что ты имел в виду все это время, мне остается молиться, что больше ничего не случилось, когда ты пройдешь сквозь второй экран там – что ты немедленно появишься снова, лицом к нам, выходящим из первого экрана!
Хэл обратился к Рух и Аманде.
– Но возможно, мне удастся сделать то, что я надеюсь, почти мгновенно, подобно любому фазовому скачку, так что я все равно сразу же возвращусь сюда. С другой стороны, вероятно и то, что время, затраченное между экранами, – то же самое время, что и здесь; так что пройдет некоторое время перед тем, как я возвращусь. Но у меня нет серьезных сомнений в том, что рано или поздно я вернусь.
Рух приблизилась к нему, обняла его и поцеловала в губы.
– Мы будем ждать тебя, Хэл.
Он ненадолго обнял ее, чувствуя, как дернулось его сердце, как и тогда, четыре года назад, когда он вынес ее из тюремной камеры на Гармонии, – потому что ее тело даже и теперь осталось хрупким. Затем он отпустил ее и повернулся к Аманде, которая также обняла и поцеловала его.
– Я люблю тебя.
– И я люблю тебя, – ответил он. – То, что я собираюсь делать, может наконец оказаться ответом.
– Я знаю, – кивнула Аманда и выпустила его из своих рук.
Он повернулся и пошел прочь от них, прошел мимо более близкого экрана ко второму и шагнул
Глава 37
Он был повсюду и нигде.
Его чувства больше не действовали. Он не мог осязать, обонять, слышать или видеть. Вместо этого он каким-то образом ощущал окружение, распознавая отдельные структуры, одни из которых имели форму предметов, а другие нет, но все они были совершенно не важны.
Это было место, где время существовало, но не имело значения. Место, где его ныне изменившееся «я» совершенно не имело желания что-либо понимать или как-то действовать. По правде говоря, его способность делать то и другое была ограничена. Память у него осталась, но никакой цели не было, поскольку он обнаружил, что не мог представить себе будущее, и настоящее превратилось в вечность. Но он мог вспоминать, и занимаясь этим, он вспомнил, как он однажды уже прошел через нечто подобное. Это случилось, когда он был Доналом, и дух того вернулся в двадцать первый век, где действовал, поселившись в теле, которое принадлежало мертвому Полу Формейну. Тогда, как он сейчас вспомнил, что-то пронесло его через то, что он испытывал теперь.
Он ожидал пройти через это состояние к чему-то другому, к Земле двадцать первого века; и движущая сила этого ожидания несла его дальше, хотя он и не понимал, что у него отсутствует понятие цели.
Это было воспоминание о невозможном, которое все же произошло. Потому что Созидательная Вселенная, которую, как Хэл теперь понял, представил себе и тогда и теперь в своем воображении, не могла, по определению, существовать, не будучи созданной им. Сейчас она не существовала; и все же он ощущал, что пережил пребывание в ней, как необходимую часть возвращения назад – чтобы изменить какие-то части прошлого.
Из-за ограничений этого места – этого Хаоса, которому еще предстояло возникнуть, его сознание, независимо от логики не было способно понимать противоречия. Здесь он мог положиться только на веру, философию и храбрость, на них не действовали границы его логического мышления. Посредством них он мог принять тот факт, что смог однажды на опыте познать Созидательную Вселенную и использовать ее как окно в прошлое. Его подсознание предположило, что найдется дорога назад сквозь время – чтобы он мог выяснить, кто же он; и это предположение заставило эту дорогу появиться – как предположение автора в том, что существует еще не написанное им стихотворение.
Его логическое мышление впоследствии отвергло то, что для него не могло бы существовать, и засунуло память о нем, оказалось в подсознании. Там это воспоминание оставалось до сих пор, потому что рамки понимания, необходимого Хэлу, чтобы развить его, еще не возникли, и он не мог понять, как это могло произойти. Только теперь, распространившись по времени и пространству, все наконец приобрело смысл.
Как и при создании стихотворения, объяснение состояло в том, что все механизмы здесь должны развиваться в подсознании.