Гильотина в подарок
Шрифт:
И в третий раз латиноамериканские позывные остались невостребованными.
«Не может человеку так долго везти в течение одного дня!» Уж так устроены писатели. Любая неудача заставляет их философствовать.
Опустив голову, Антон стал спускаться вниз, не воспользовавшись услугами лифта. Это был тот самый случай, когда прогресс бессилен.
«Удивительно! Почему я так расстроен? Потому что мне не открыли? Да, это всегда неприятно, когда тебе не открывают. Но если там никого нет? Не было ни звука. Ну и что? Чувство такое,
Так, споря сам с собой, он добрел до лестничной площадки, между вторым и первым этажами. От цветовой несовместимости грязно-бурых стен и свежевыкрашенных серебристых почтовых ящиков на душе стало еще муторней. «Стоп! Это, кажется, идея!» Он нащупал глазами нужный ящик и с удовлетворением отметил, что на нем не висит замок.
«Что там может быть? Письмо, открытка, извещение, счет за телефон? Все сгодится. Но как же я посмею? В чужой ящик. В чужую жизнь. Эх, гнилушка ты, гнилушка, Полежаев! А разве ты не занимаешься тем же самым изо дня в день, когда сидишь за пишущей машинкой? Не дрейфь, паря! Значит, пришло время вскрывать ящики!»
С какой-то неподдельной решимостью он рванул на себя дверку почтового ящика.
Внутри была пустота. Ничего из предполагаемого там не было.
Он пошарил по дну ящика рукой – и вытащил на свет Божий связку ключей. То, что это ключи от квартиры с ламбадой, сомнений у него не вызвало.
«Вот тебе и ребус! Как это понимать прикажете? Девчонка снимала квартиру и срочно съехала, оставив хозяевам ключи. Теперь что? Пойти посоветоваться с Джульеттой? Глупо. Не надо быть таким размазней! Что бы сделал на моем месте Еремин? Он бы не размышлял долго. Пришло время вскрывать чужие квартиры? Ловко! Так можно дойти черт знает до чего! Ох уж мне эти интеллигентские терзания!»
Полежаев крепко сжал в кулаке связку ключей и опрометью бросился наверх.
Он решил обойтись без контрольного звонка, ведь и дураку понятно, что девчонка смылась, а латиноамериканская мура не наводила на приятные воспоминания: дочка любила танцевать ламбаду…
Верхний замок открылся легко, будто его специально смазали для такого случая.
…Гибкую голубую пластинку дочка вырезала из журнала «Кругозор». Был такой бестселлер, нашпигованный модными песенками. Она закрывалась у себя в комнате и могла целый день разрабатывать тазобедренные суставы. Он свирепствовал по этому поводу. Строгим был отцом…
С нижним замком пришлось повозиться, пока не сообразил, что надо нажать всем корпусом на дверь.
По количеству ключей Антон догадался, что в квартире две двери. Однако вторая оказалась не запертой, и он беспрепятственно вошел в прихожую.
Включил свет. Увидел себя в зеркале – взъерошенного, напуганного.
Сюрприз его ждал в прихожей. На полу стояли туфли на высоком каблуке. На вешалке висел дамский плащ.
Первой мыслью было: бежать! Версия с исчезнувшей квартиранткой летела к чертям!
«Может, у нее была договоренность с кем-то? Не исключено – с любовником, и он сейчас стоит дурак дураком перед пустым ящиком, а я здесь, на его месте. А где же она? Раз оставила ключи, значит, придет не скоро. А туфли? Не одна же у нее пара, в конце-то концов!»
Мысли бурлили в голове, а он не двигался с места. Антон не знал, как ему поступить теперь: в любую минуту его могут обнаружить и принять за вора.
Но сомнения рассеялись сами собой, когда скрипнула дверь ближней комнаты. Он вздрогнул и почувствовал, как по спине прошелся холодок непонятного происхождения: то ли повеяло ужасом, то ли сквозняк.
Конечно, сквозняк. На кухне было настежь распахнуто окно. Он почему-то заглянул сначала на кухню, а не в приоткрытую на треть дверь комнаты. Что-то внутри отвращало от неминуемого, нашептывало: «Не смотри туда! Не надо!»
Полежаев медленно, как во сне, переместил взгляд в амбразуре дверною проема. В комнате было темно, но свет из прихожей отчетливо выхватывал кусок кресла, голые женские ноги и пальцы руки, отчаянно впившиеся в деревянный подлокотник.
Он заставил себя толкнуть дверь, нащупать выключатель.
Девушка сидела лицом к окну, занавешенному ажурным тюлем. Черные волосы мелкими кудряшками струились по обнаженным плечам. Из одежды на ней были только белые шелковые трусики.
Антон подумал, что такая могла бы украсить любой порнографический журнал… Он даже разозлился на себя за кощунственные мысли.
Ее глаза выкатились из орбит, а лиловый язык вываливался изо рта. Казалось, она кого-то дразнит там, за окном. На тонкой шее покойницы отчетливо выделялся след от удавки, а грудь украшало серебряное распятие с Христом.
– Эй! – услышал он у себя за спиной – и встрепенулся, как напуганная птица.
В прихожей стояла Патрисия в своей пестрой нелепости, с трогательным рюкзачком на плече.
«Как хорошо, что ты пришла!» – чуть не вырвалось у него, но девчонка изобразила на своем лице ревность.
– Чем вы тут занимаетесь?
Он понял, что ей видны только голые ноги покойницы и о главном она не догадывается.
– Твоя знакомая мертва, – выдавил Антон. Ему было трудно говорить от волнения, и он не стал ничего объяснять.
Патя молча подошла к нему и заглянула через плечо.
– Святая дева Мария! – перекрестилась и прошептала несколько слов на латыни.
– Надо срочно позвонить, – сказал он, скорее себе, чем ей, и поискал глазами аппарат.
Она не шевелилась и молилась, опустив голову, но когда он сделал шаг в комнату, обнаружив наконец на письменном столе телефон, предупредила:
– Там могут быть отпечатки пальцев убийцы! У меня есть сотовый!
Сняла с плеча рюкзачок и начала рыться в нем.